Среди «богатеньких Буратин» оказалось немало любителей экстрима, которые не желали, лежа кверху пузом, загорать на золотистом песочке где-нибудь в Анталье. Нашлось немало и таких, кто предпочитал с аквалангом любоваться красотами Средиземного или Красного моря, а потом демонстрировать своим приятелям удивительные по красоте фотографии экзотических рыб и морского дна.
Я знал Димку еще с детства – мы учились в одной школе, только в параллельных классах. Жил он в соседнем дворе. Более близко мы с ним познакомились уже в зрелом возрасте – я к тому времени уже всерьез занялся бизнесом, а он, после ухода на «гражданку», вернулся из Крыма и подыскивал работу. Мать его к тому времени уже умерла, отец же бросил их сразу после Димкиного рождения. Сам же он семьей так и не обзавелся.
Встретились мы с ним на улице, поговорили о том о сем, вспомнили молодость, школу… Именно я и свел его со знакомым коммерсантом, которому позарез был нужен профессиональный дайвер. Димка оказался для него именно тем, кого он искал.
Мы стали с ним встречаться, дружить домами. Как я уже говорил, Димка был один-одинешенек. Поэтому он чаще бывал у меня дома, чем я у него. Моя Дашка – тогда она только-только пошла в первый класс, – развесив уши, слушала рассказы дяди Димы об экзотических обитателях морских глубин (а рассказчиком он был, как и все моряки, первоклассным), о затонувших кораблях и пиратских сокровищах. А когда ей стукнуло четырнадцать, она упросила Димона научить ее плавать под водой с аквалангом. И тот ее обучил – на мою седую голову…
Вообще Дашка моя по жизни оказалась какой-то экстремалкой. Не знаю, в кого она такая – я рос вполне нормальным ребенком, жена, если верить теще, тоже в детстве не выделялась из общей массы своих сверстниц. А вот Дашку почему-то все время тянуло на подвиги, связанные с усиленным выделением адреналина, причем у нас с супругой от ее поступков этот самый адреналин выделялся в том же количестве (если не в большем).
Она не бегала на танцы в дискотеки, не обсуждала вместе со своими подругами новости молодежной моды и мальчиков-одноклассников. Удивительно, но Дашку интересовали совсем другие вещи. Достигнув немалых успехов в дайвинге (спасибо тебе, дядя Дима!), она устремилась в небо. Вскоре моя дочь освоила параплан и дельтаплан. Потом ее потянуло на татами, где она заработала какие-то там пояса в айкидо и карате. Какое новое экстремальное увлечение теперь у нее на очереди, мы могли только догадываться. Но явно это было не коллекционирование марок, макраме или вышивка бисером.
Хотя те, кто не знал о Дашкиных увлечениях – а она их особо и не афишировала, – даже не подозревал, что в этой красивой синеглазой и рыжеволосой девице сидит настоящий сорвиголова. Как ни странно, Дашка, в отличие от своих сверстниц, не злоупотребляла косметикой, отрицательно относилась она и к новомодным пирсингам и тату.
«Знаешь, папа, – говорила Дашка, – что мое, то мое. А все эти разноцветные татуировки с русалками на животах, попках и лопатках, кольца в ноздрях и бровях пусть носят те, кто хочет быть похожими на папуаску из племени ням-ням. А я не хочу, чтобы меня принимали за дикарку или засиженную арестантку».
Сегодняшняя же поездка стала настоящим праздником для Дашки. Дело в том, что мы с Димкой узнали от одной старушки, жившей в районе Лемболово, о том, что во время войны наш пикирующий бомбардировщик, подбитый финским истребителем, упал в Лемболовское озеро. Чтобы стало понятно, я поясню – есть у нас с Димоном одно общее увлечение – военная история, а точнее, история Великой Отечественной войны. Ну и, естественно, история боевой техники, на которой били фрицев наши предки.
Была у нас и заветная мечта – найти более-менее сохранившийся образец этой самой техники. Мы с уважением относились к поисковикам, которые каждый сезон поднимали из земли останки воинов Красной Армии, сложивших головы за нашу Родину. Но нам хотелось самим найти что-нибудь связанное с памятью о той войне, причем находка должна была быть такой, чтобы о ней заговорили. Если вы считаете меня и Димку тщеславными эгоистами, Бог вам судья. Но ведь мечта должна быть у каждого человека, не так ли?