Воспользовавшись тем, что она не смотрит, я подтянул к себе свиток.
«…покрывая тело монетами, словно жаркими поцелуями…» — Только и успел прочитать я, как она резко подалась вперед, закрывая объемной грудью пергамент. Наверняка замарав при этом камзол в чернилах.
— Это нужно для работы. — Безапелляционно заявила она, стремительно краснея.
— Хм…
Я посмотрел в её совсем не честные глаза, отчего Тамилла еще больше смутилась.
— Вы вроде хотели посоревноваться в анекдотах? — Быстро произнесла она, пытаясь сменить тему. — Я знаю парочку:
«Два харданца зашли в храм и поспорили, кто из них пожертвует меньше денег.
Когда мимо проходил служитель, первый харданец положил медяшку и победоносно посмотрел на товарища.
— За двоих, — скромно сказал второй.»Я улыбнулся, похоже мне удалось её расшевелить.
— Хех, неплохо, а как насчет… Вот:
«Умирает старый харданец. Был он известен тем, что лучше всех в квартале заваривал чай. Но никому никогда не выдавал своего секрета. Вся семья волнуется: неужели секрет пропадет? Наконец, после долгих просьб умирающий шепчет на ухо любимому сыну:
— Кладите больше заварки!» Тамилла заливисто засмеялась.
Разгорающиеся искры (POV)
Несмотря на поздний вечер, в деревеньке близ особняка Баронессы было неспокойно. На площадке, возле дома старейшины собралась огромная толпа — почти все жители деревни. Недовольный гомон, яростные споры и крики разносились вокруг. Староста не смог унять крестьян и под угрозой расправы забарикадировался в доме, откуда обреченно наблюдал за близившейся трагедией.
Сквозь толпу, грубо распихивая людей, продвигался мужчина средних лет. Грязные, засаленные волосы, грубая одежда, покрытая заплатами и пропахшая алкоголем. Добравшись до дверей старосты, он повернулся к затихшей толпе.
— Я предупреждал вас, я говорил «моя Лора не будет последней!» — Злобно воскликнул мужчина толпе.
Люди виновато отводили глаза, стараясь не встретиться с ним взглядом.
— Я говорил. Я умолял вас помочь, но вы лишь стояли, как овцы! Стояли и смотрели, как её забирают у меня! Я говорил! Эта тварь не остановится, пока не заберет всех наших детей до единого!
Мужчина обвел яростным взглядом толпу и продолжил.
— Вы надеялись, что беда вас минует, но вы слышали сборщиков. Она собирается забрать их всех. А когда в деревне не останется детей? Кто будет следующим? Жены?
Из толпы вышел плотник, вооруженный топором.
— Да, черт побери, ты был прав. Но какого демона ты пришел сюда, Курт? Позлорадствовать? У тебя больше нет никого, так не мешай тем, у кого еще остались дети! Отойди!
В толпе поднялся одобрительный гомон.
— Думаешь, смерть этого старого дурака что-то изменит? Сборщики всё равно придут. Раз такой смелый — приберег бы свой топор для них.
— И что? Что ты тогда предлагаешь? Сбежать? Далеко ли мы убежим с нашими метками? — Плотник отогнул ворот. На его шее, как и у всех жителей, тускло светился магический знак.
— Далеко. До самых Диких земель, но только если убьем Баронессу.
Повисла тишина, за которой последовали неуверенные смешки.
— Ты спятил, Курт. Это самоубийство — она перебьет нас нашим же железом. Пусть из-за своей руки ты уже не воин, но должен понимать что к чему. Ты видел мощь магов в деле! Будь нас даже в десять раз больше, нам не справиться! — Высказал общий скепсис плотник.
— Нам не нужно самим её убивать. — Курт выломал из держателя факел и взмахнул, рассыпая искры. — Мы подожжем особняк вместе с кровавой сучкой. Огню плевать, маг ты или нет. Кто со мной?
Толпа кровожадно взревела.
Девушка сидела у костра и смотрела в огонь.
Где-то далеко, за многие километры отсюда, бушевал пожар. Огонь рассказывал ей о нём. О яростном гуле и невыносимом жаре. О сгоревших слугах, чьи воинские ранги лишь продлевали их агонию и о мерзкой баронессе, что больше никогда не будет кичиться своей красотой.
Она протянула руку прямо к огню. Языки пламени облизывали маленькие пальцы, не причиняя вреда.
— Госпожа. Вы решили? — Произнес один из её названных братьев, имея в виду недавно прибывшего посланника. Почтовую Химеру, похожую на летучую мышь, что принесла предложение… вернее, приказ.