Я вспомнила ее утренний вопль «чтобы ты преставилась», и сдержала усмешку.
— Да… — согласилась я.
Отдавая дань почтения ушедшей, мы помолчали. Я печально сложила руки, посмотрела в пол. По нему медленно полз невесть откуда взявшийся жук. Даная обратилась ко мне первой.
— А вы, миса, значит за нее будете…?
— Да. Касия, — в очередной раз повторила я имя, надеясь, что хоть сейчас запомнит.
— Только не читайте!
Даная вдруг закрыла голову руками, как будто защищаясь.
Защитный жест, как и возглас, был мне понятен. Все опасаются Воронов: боятся, что прочтут сокровенное. Да только мало кто понимает, что среди вестников бюро нет всеведущих. Те, кто способен читать мысли, работают не на гражданских и не летают с кружевами между городами. Ведающие — птицы гораздо более высокого полета. А всеведущие и подавно.
— Ну что вы… Это не моя работа, — успокоила я ее и решительно перешла к делу. — Тут вышла неприятность…
Я показала ей «ценную руду».
— Это отправление не соответствует положенному весу. К сожалению, мы не можем его принять.
Не хотелось предъявлять претензии и ссориться с коллегой, поэтому я говорила аккуратно, не давила.
Успокоившись, что ее не прочитают, Даная отняла руки от лица и огорченно уточнила:
— Не соответствует?
— Да. Оно выше, чем надо для этого расстояния. Понимаете, вестник…
Даная внезапно жалостливо сморщилась и быстрым шепотом заговорила, враз сокращая почтительную субординацию между человеком и великородным до дружеской.
— Касия, милая, — она перешла на «ты», — да понимаю я! Я это, я… Большая голова выросла, но глупая. Ошиблась я. Не посмотрела на карту, взяла, а потом уж поздно было. Сглупила… Что делать-то теперь?
Женщина вздернула короткие ручки к потолку. Жест при ее сложении казался бы потешным, если бы содержание речи.
— Что делать? Если верну, у меня за ошибку вычтут, а мужа у меня-то и нет, второго потеряла недавно… Детишек сама ращу, как могу. Платье последнее. Деньги мне до крови из горла, вот как нужны… Нельзя терять. Помоги, Касия!
Я замялась. Кукольно-круглые глаза маленькой женщины уже наполнились слезами. Чувствуя, как меня накрывает сострадание, я все же отрицательно покачала головой.
— Боюсь, что не…
— Помоги… Штраф большой будет, а это заработок за две недели. Как жить-то? Я на колени встану, хочешь?
Она вдруг начала слезать со стула.
Смутившись, я замахала руками и даже отступила.
— Нет, нет! Не надо, Даная, ну что вы! Не надо на колени!
Сострадание уже перевесило страх. На своей шкуре познав нужду, лишить женщину с детьми средств к существованию я не могла.
— Хорошо, — вынужденно согласилась я, еще понятия не имея, как буду выкручиваться. — Хорошо… Я что-нибудь придумаю.
Она рассыпалась в благодарностях. В бюро я вернулась обнимку с тем же камнем. Теперь надо было спасать не только себя, но и Данаю.
Все-таки девять посылок против шести.
Глава 6. Не идеально, но…
Гномон показывал четырнадцать, когда вернулся один из вестников. К этому времени я уже рассортировала посылки. Получилось ровно шесть отправлений. Трем вестникам по две посылки, двум — по одной, одному — тот самый камень.
Его я придвинула к вернувшемуся первым. Камень надо было сбыть как можно скорее.
— Ни за что! — наотрез отказался зрелый сварливый Гнор. Тот самый, кто открыто возмутился, когда я легкомысленно раздавала легкие письма по три. Он только глянул на пункт назначения, и камень даже в руки брать не стал. — Ишь, чего захотела! Представляешь, сколько туда лететь? Не представляешь? Так я скажу. Такие грузы с утра выдают. А сейчас куда? Пол дня прошло, я там буду только к закату, ночевать придется. А у меня на вечер планы! Жена! Дети на крыло встают!
— Может уступите раз, бэр? — попросила я, надеясь разжалобить. — Я по неопытности не поняла с утра.
Жалобный вид мужчину нисколько не пронял.
— Неопытность твоя, ты за нее и отвечай. А у меня вечер занят.
Тоскливо заныло где-то под ребром.
— Я вам завтра легкие письма дам… — видя, что жалостливый вид на мужчину не действует, я попыталась действовать подкупом. Странным образом ответственность за чужую судьбу придавала решимости.
— Дашь — не откажусь, — мгновенно ответил Гнор. — Но сейчас нет, миса. Говори, что хочешь, проси, не проси — я отказываюсь. Пока не война, никаких ночевок вне дома, наночевался уже во как, — он установил ребро ладони к горлу. — Имею право не морозить хвост на веточке. Это и в правилах записано.
Следующие четыре вестника отказались, сказав примерно то же, что и Гнор, только разными словами. В итоге я раздала все посылки, кроме проклятого камня. Когда вернулся последний вестник, я уныло представляла, как Аний меня распнет, повесит штраф, а тут еще и Даная с детьми… Вроде как не виновата ни в чем, а вина во мне все равно только росла. У меня теплилась крошечная надежда, что сейчас прилетит какой-нибудь крупный Ворон и…