Прислонилась к стене и закашлялась Мэйхуа. Возможно, представила…
— А придется, — тем временем я подвела гостя к своему недавнему месту для засады и скрытного наблюдения, дивану. — Мэйли три года. А дядя Цзинь пришел только сейчас. Это неправильно.
Детям, пока они маленькие, тут позволяется очень многое. В кругу семьи, само собой. Подросток за такой наезд мог бы отхватить по полной (вспоминаем дедову бамбуковую палку), тогда как малявке всё сойдет с рук.
— Мамочка, — позвала я застывшую у входной двери статую. — Мэйли кажется, что вы с дядей хотите мне что-то рассказать.
— Шэнли… — вопросительно глянула на братца Мэйхуа.
Тот пожал плечами, мол: а я-то что? Это твой ребенок.
— Хорошо. Да, хорошо… — мать моя явно собиралась с мыслями (или с включением фильтров: что скажет, а о чем смолчит). — Моя наблюдательная девочка угадала. Мэйли, познакомься. Это твой дядя, Цзинь Шэнли. Цзинь, это наша драгоценная А-Ли.
— Она же Мэй-Мэй, — улыбнулся открыто и искренне дядюшка.
Он еще и мой фанат? Значит, вкус у него есть.
— А почему ты зовешь дядю — Цзинь? — пока отвечают на вопросы, их надо задавать, даже если они кажутся несуразными. — Не по имени?
— В детстве все звали его Цзинь-Цзинь, — ответила мама. — Он любил игрушку с золотистыми бубенчиками. Звенел ей и говорил: «Цзинь». С тех пор и повелось.
— А я звал твою маму Лин-Лин, — снова вздернул один уголок рта гость. — Слива — это дерево, дерево в лесу — Лин-Лин. Вроде как мстил. В детстве нас с ней правда путали. Наши мамы — сестры-близнецы. И мы тоже похожи, хоть и не родные брат с сестрой. Еще и родились в один год. А потом, когда…
Он замялся.
— Когда — что? — мое любопытство уже было не унять.
— Ты совсем ничего ей не рассказывала о семье? — повернулся он к Мэйхуа.
— Семья А-Ли — здесь, — вздернула подбородок мама. — Танзин и я. Его родители и вся его родня. У А-Ли много добрых и любящих родственников.
— Мэй-Мэй, — наклонился ко мне Цзинь. — Извини, но я уже наговорил лишнего.
— Ну вот, на самом интересном месте…
Упс, я это вслух сказала?
— Девочка моя, — подошла ко мне мамуля. — Нам с твоим дядей нужно поговорить.
— Поняла… — вздохнула эта ворона и покинула мягкий насест. — Дядя Цзинь, Мэйли рада знакомству.
Я ушла и показательно захлопнула дверь. Конечно же, чтобы ее тихонечко приоткрыть спустя несколько минут. Что-то из разговора полушепотом я пропустила. Но выдержать паузу значило ослабить их бдительность.
— Она очень необычный ребенок, — высказал наблюдение гость. — Подумать только, ей всего три года.
— Ты и представить себе не можешь, насколько необычна А-Ли, — с гордостью и каким-то надломом ответила Мэйхуа.
— Поясни?
А у них, похоже, раньше были доверительные отношения. Потому как с момента, как я усадила дядюшку в гостиной, мама общается с ним так же свободно, как с мужем. Ну и со мной. Так что Шэнли, по наблюдениям, допущен в «ближний круг». Это те, перед кем нет необходимости «держать лицо», и можно открыто высказываться, показывать эмоции.
Тем ценнее мой сегодняшний улов!
Мама тем временем куда-то ходила — я слышала ее легкие шаги. Кажется, в их с батей спальню, она в другой стороне от моей. Помнится, я одобряла такое расселение. Предки молодые, у них должно быть личное пространство для нежностей. Не под ухом у дочки.
— Вот, — сказала Мэйхуа, вернувшись к двоюродному брату. — Что скажешь?
— М-м… — гость задумался. — Детский рисунок? Немного помятый… Это кто, ты? А это что в руке?
Мурашки побежали по моим рукам еще на слове «рисунок».
— Разделочный нож, — ровным голосом произнесла мать моя непостижимая женщина. — Когда моей девочке было немногим больше года, ей захотелось рисовать. Я отвела ее в студию. Учитель задала два задания. Первое — нарисовать дом. Ты знаешь, наверное, изобразительный тест «дом-дерево-человек»?
— Знаю, — не подвел гость. — Ключевой частью теста считается изображение дома. То, как испытуемый рисует дом, многое говорит о душевном состоянии человека и о его семье.
— Дом Мэйли был нарисован близко, — подхватила Мэйхуа. — Что говорит об открытости и душевной теплоте. В левой стороне листа, но не слишком смещен. Стены светлые и яркие, хотя и с некоторой потертостью. Что говорит о прекрасной адаптивности, высокой эмоциональности, а также сложном отношении к самой себе. Как если бы она ощущала себя значительно старше своего биологического возраста.
…Вот тебе и особая малышковая техника…
— Пока что всё соответствует, — сумничал Цзинь.
…А дальше по коридору стояла с раскрытым ртом (клювом?) одна ошарашенная ворона. И не понимала, что вообще думать обо всём этом, так что просто фиксировала на слух.