Я же, освободившись от неотложных крестьянских дел, решил наконец заняться тем, что давно планировал — попробовать всё-таки сделать фарфор. Эта мысль не давала мне покоя с тех пор, как мы наладили производство стекла. Бутылки, конечно, хорошо, но фарфор… Фарфор — это совсем другое дело. Белый, тонкий, звенящий, он мог бы стать чуть ли не основным источником дохода.
Утро выдалось туманное, прохладное, но к полудню туман рассеялся, и солнце пригрело по-летнему. Я неторопливо шагал по тропинке, ведущей к лесопилке, размышляя о предстоящем деле. В голове крутились пропорции, температурные режимы — всё то, что мне удалось вспомнить из своих знаний о производстве фарфора.
Лесопилка встретила меня привычным гулом работающих механизмов и запахом свежераспиленной древесины. У ангара встретил Прохора.
— Доброго дня, Егор Андреевич! — поприветствовал он меня, увидев издалека. — Как ваши дела?
— И тебе доброго, Прохор, — ответил я, подходя ближе. — Дело у меня к тебе есть особое.
Прохор тут же отложил то, чем занимался и весь обратился в слух.
— Слушаю внимательно, — сказал он, и в глазах его загорелся интерес.
— Помнишь, я тебе рассказывал о фарфоре? Посуде белой, как снег, тонкой, как лист, и прочной, как камень?
Прохор кивнул, в глазах его вспыхнула искра узнавания:
— Помню, конечно. Вы ещё говорили, что такую посуду царям да боярам подают, а в заморских странах она на вес золота ценится.
— Именно, — подтвердил я. — Так вот, решил я попробовать сделать такую посуду здесь, у нас. В общем то почти всё у нас для этого есть. Осталась лишь малость.
Глаза Прохора расширились от удивления:
— Да неужто возможно такое? — выдохнул он.
— Возможно, — кивнул я. — Но для этого нужен особый материал — полевой шпат. И вот я пришел к тебе, чтобы ты организовал ребятню для того, чтобы пособирать на речке этот самый полевой шпат.
Прохор почесал затылок:
— А как он выглядит-то, этот шпат? Чтоб знать, что искать.
— Покажу, — ответил я. — Собирай ребят, и пойдем к реке. Там на месте всё объясню.
Прохор не стал медлить. Быстро кликнул ребятню, подзывая их к себе. Те обычно помогали на лесопилке с мелкими поручениями. К моему удивлению, желающих оказалось даже больше, чем нужно — ребятня всегда была падка на новые приключения.
Когда Прохор собрал порядка десяти подростков — мальчишек и девчонок от девяти до двенадцати лет, все румяные, веснушчатые, с любопытными глазами, — мы все отправились гурьбой вдоль берега. День был в самом разгаре, солнце припекало, но возле реки было прохладно и свежо. Вода журчала по камням, изредка всплескивала рыба, в прибрежных кустах щебетали птицы.
Я шёл впереди, внимательно осматривая берег. Ребятня следовала за мной, переговариваясь и пересмеиваясь. Прохор замыкал шествие, поддерживая порядок.
— Смотрите внимательно, — объяснял я на ходу. — Нам нужны места, где берег усыпан больше гранитными камнями, а также проступает песок. В таких местах найти полевой шпат гораздо вероятнее.
— А зачем нам этот шпат? — спросил рыжий веснушчатый мальчишка, Ванька, кажется.
— Для фарфора, — ответил я. — Это особая глина, из которой делают самую лучшую посуду.
— А почему он на реке? — не унимался любопытный Ванька.
— Потому что река его вымывает из скал и приносит сюда, — терпеливо объяснил я. — Вода — она всё точит и несёт с собой.
Ребятня слушала с открытыми ртами, впитывая каждое слово. Для них это было не просто заданием — это было настоящим приключением, походом за сокровищами.
Буквально на первом же подходящем месте, где река делала плавный изгиб, а берег был усыпан мелкими гранитными обломками, я остановился. Присел на корточки, зачерпнул горсть песка с мелкими камешками и начал внимательно перебирать между пальцев.
Ребятня обступила меня плотным кольцом, заглядывая через плечо. Даже Прохор, обычно ворчливый, не смог скрыть любопытства.
— Вот! — воскликнул я, выудив из песка несколько округлых, слегка прозрачных зёрен. — Нашёл!
Я протянул ладонь, показывая всем свою находку. На загорелой коже лежали несколько зёрнышек размером чуть больше рисового зерна, белые с легким розоватым оттенком.
— Вот это и есть полевой шпат, — сказал я, показывая эти зёрнышки Прохору и ребятне. — И такого нужно много. Очень много.
Прохор взял одно зёрнышко, повертел в пальцах, разглядывая на свет:
— А где же мы его много такого найдём? — спросил он с некоторым сомнением. — Крохи ведь совсем.
Я тут же при нём чиркнул рукой ещё раз по песку с гранитной крошкой, перебирая между пальцами. На ладони оказалось штук пять точно таких же зёрнышек.