Работа была такой же изнурительной и монотонной, как и всегда, и я опоздал за Мэтти всего на двадцать минут, что было гораздо лучше, чем мои обычные часовые, а иногда и двухчасовые задержки. Урод, на которого я работал, не считал необходимым придерживаться оговоренного графика. И я не мог пожаловаться, поскольку отчаянно нуждался в работе. Я планировал провести вечер, помогая Мэтти с художественным проектом, над которым он работал в саду, но стоило мне увидеть красный спортивный автомобиль, стоящий перед домом, и этот план полетел к чертям. Малыш сначала расстроился, услышав, что мне опять нужно работать, но потом посмотрел на меня взглядом, слишком понимающим для такого юного возраста. Я затолкал чувство вины поглубже в себя, и передал сына на несколько часов соседке, миссис Паркс.
Моя вторая работа была не постоянной, но сносно оплачиваемой, поэтому я не отказался, когда Роджер Бэнкс позвонил с предложением разгрузить фургон с товарами для его элитного ночного клуба. Я подозревал, что его интерес ко мне не ограничивался дешевой рабочей силой, но до того дня не был в этом уверен. Крайне сомнительно, что любой другой потенциальный работодатель потрудился бы приехать в мой дерьмовый район, чтобы предложить работу, не дозвонившись до меня из-за моего неработающего мобильного телефона.
С Роджером я познакомился через коллегу по работе в закусочной, знавшего о моей ситуации, но, будучи слишком поглощен бесконечными проблемами своей новой жизни, не понял, что этот привлекательный мужчина с самого начала флиртовал со мной. Такой, как он, должен был меня заинтересовать. Он был потрясающе красив, успешен и явно имел достаточно денег, чтобы разбрасываться ими. И не стеснялся намекать, что я тоже мог бы воспользоваться его богатством. Но только в тот день я окончательно понял, что он за человек на самом деле. Пока я шел к красной машине, ведя за руку Мэтти, и наблюдал, как Роджер выгружал свое высокое, спортивное тело из салона неприлично дорогого автомобиля, он не удостоил моего сына даже мимолетным взглядом. Ни разу, пока он разговаривал со мной, его глаза не переместились на Мэтти, и даже после того, как я представил ему мальчика, Роджер игнорировал его присутствие.
Остаток вечера я провел за разгрузкой бесконечных ящиков с алкоголем, избегая косых взглядов Роджера, и только щедрое количество банкнот, которые он вложил мне в руку, заставило согласиться на предложение подвезти меня до дома. Он, не спрашивая, последовал за мной наверх к квартире, и его явно не волновало, что я не выразил никакого интереса к его непрошеным ухаживаниям... ухаживаниям, которые позволил только по одной причине. Я слишком нуждался в деньгах. И это было важнее, чем желание избежать прикосновений мужчины, от которых мне становилось физически плохо.
Это было до появления Хоука. Как только он вышел за порог моего жилища, я решил оставить все и снова бежать. Услышав, как захлопнулась дверь, я выскочил из комнаты Мэтти и защелкнул хлипкий замок, который, разумеется, не смог бы удержать мужчину, вздумай тот вернуться. Затем я схватил рюкзак Мэтти и дорожную сумку, которую прятал под кроватью, вернулся в детскую и побросал в сумку его одежду. Засунув в рюкзак пару его любимых игрушек и несколько книг, я завернул спящего Мэтти в небольшое одеяло и вынес его из квартиры. Он ненадолго проснулся, но благодаря своему неизменному доверию ко мне лишь на секунду оглянулся, прежде чем прижаться к моей шее.
В конце концов, мы уже не в первый раз оказывались в подобной ситуации.
Мне не хотелось бросать квартиру, особенно учитывая, что несколькими днями ранее я заплатил за месяц вперед. Но я не сомневался, что столь опасный на вид Хоук в какой-то момент вернется. Я видел ненависть в его глазах, когда он, ворвавшись в квартиру, повалил меня на пол. А то, как он схватил Мэтти... Нет, я не собирался подвергать нас риску снова встретиться с этим мужчиной. Даже учитывая, что он, скорее всего, и без дальнейшего моего участия найдет то, что искал. Просто потому, что у него теперь были имена людей, на которых он охотился.
В итоге я нашел дешевый мотель на другом конце города, и мы с Мэтти провели там большую часть выходных. Через две ночи я перевез нас в другой мотель, а еще через несколько суток мы снова сменили убежище. Я не вернулся на работу в закусочную и не рискнул отвести Мэтти в детский сад, несмотря на его настойчивые требования и желание сдать свой художественный проект. Рисунок, который я так и забыл в покинутой квартире, представлял собой семейный портрет. Мэтти успел нарисовать его буквально за несколько минут после того, как я пообещал повесить его на стене нашего номера в мотеле. По иронии судьбы вид двух фигурок, держащихся за руки возле маленького красочного домика, в компании, предположительно, собаки, придал мне сил, когда все, что я действительно хотел сделать, — опуститься на задницу, прислонившись спиной к стене и закрыв лицо ладонями в отчаянной попытке убежать от реальности, медленно душившей меня своей безысходностью.
Примерно через неделю после отъезда Хоука я наконец почувствовал себя спокойнее, хотя мне по-прежнему не хватало смелости вернуться в квартиру и забрать оставшиеся вещи. Я не сомневался, что своего места в закусочной уже лишился, и, недолго думая, отправился в клуб Роджера узнать, не было ли у него для меня работы, поскольку та небольшая сумма денег, которую сумел отложить, стремительно уменьшалась. Сначала я даже подумал попросить у него взаймы, но потом вспомнил, как он прикоснулся губами к моей шее и как смотрел в глаза, словно давая понять, что в тот момент я принадлежал ему. Я ощущал подобный взгляд на себе изо дня в день, сколько себя помню, и какими бы тяжелыми ни были последние два года, никто больше не имел права так смотреть на меня. И на Мэтти тоже. А значит моя борьба чего-то да стоила.
Но все изменилось два дня назад, когда я одевал Мэтти и заметил синяки. Такие же я видел несколькими неделями ранее и списал их на неосторожную игру с другими детьми в саду.
Но они не имели ничего общего с играми.
И они все изменили.
Все.
— Мистер Трэверс, боюсь, у нас возникли некоторые проблемы с оформлением документов на Мэтью по программе Medicaid. Уверены ли Вы, что назвали мне правильный номер социального страхования? — сказала наконец женщина, глядя на меня поверх очков, а затем повернула монитор компьютера в мою сторону, чтобы я мог видеть номер.
Я тяжело сглотнул и ответил:
— Это правильный номер.
За последние несколько лет я научился весьма убедительно лгать, но это не преставало тяготить меня, поэтому я опустил глаза, когда отвечал ей.
Она продолжала нажимать кнопки на клавиатуре, и через несколько секунд, показавшихся бесконечными, покачала головой.
— Боюсь, я ничего не смогу сделать. Вам придется связаться с ними самостоятельно, чтобы как-то решить этот вопрос, — сказала она, отодвигая стул и складывая руки на столе. — Сожалею, но на данный момент Вам придется оплатить все полностью.
— Что? — удивленно спросил я. — У меня... у меня нет таких денег, — прошептал я.