— Когда ты в последний раз ел? — спросил я, садясь обратно напротив него. Тейт лишь покачал головой. — Поешь, Тейт, — продолжил я. — Для Мэтти останется достаточно.
Тейт поднял глаза, встретившись со мной взглядом, но ничего не ответил. Лишь посмотрел через плечо на большую коробку с пиццей, стоявшую на плите. От меня не ускользнуло, что большая часть испортившейся еды в холодильнике была предназначена для детского питания. Это многое объясняло в мужчине напротив меня... его худощавая фигура, отсутствие средств, красиво оформленная комната Мэтти.
Я испытал странное удовлетворение, когда Тейт наконец откусил кусочек пиццы, но постарался не слишком тщательно анализировать, почему было так важно, что он выполнил мою просьбу. И уж точно старался не сосредотачиваться на его завораживающих, не совпадающих по цвету глазах. Пронзительный ярко-голубой и теплый, мягкий древесный... Помимо собственной воли я подумал, что они соответствуют двум сторонам его личности, которые разглядел в нем. Мне стало интересно, как они выглядят, когда он улыбается, смеется, испытывает удовольствие...
Блядь, какого черта со мной было не так?
Я заставил себя молчать, пока Тейт не закончил с едой и не отодвинул тарелку. Он выпил еще пару глотков воды, а затем сел прямо, устремив на меня глаза. Его взгляд коротко пробежался по всему моему телу, и я вдруг почувствовал возбуждение.
Господи, не могло быть, чтобы это происходило со мной. Не мог меня привлекать этот мужчина... любой мужчина в принципе. Этого просто не могло быть. Но мой член сообщал, что такое определенно возможно, и мне пришлось наклониться вперед, чтобы скрыть под столом свою неожиданную реакцию на пристальное внимание Тейта. Должно быть, это произошло из-за ебаного стресса, предвкушения того, что я ждал годами.
— Что с Мэтти? — спросил я.
Мой вопрос вызвал сильную реакцию. Боль, пронзившая Тейта, была очевидна, он сгорбился и из его глаз мгновенно потекли слезы. Он сердито вытер лицо рукавом рубашки — в какой-то момент он снял куртку — и сделал несколько глубоких вдохов, прикрыв глаза ладонями.
— Лейкемия, — прошептал он так тихо, что я едва услышал.
По всему телу пробежал холодок, и я не непроизвольно прикрыл рот рукой, опасаясь не сдержать эмоциональный возглас, грозивший вырваться из горла. Я подозревал что-то серьезное, но не настолько.
— Господи, — пробормотал я, откидываясь на спинку стула. — Это... это излечимо? — я услышал дрожь в собственном голосе.
Тейт кивнул.
— Доктор сказал, что болезнь обнаружилась на ранней стадии. Мэтти потребуется пройти несколько курсов химиотерапии в течение следующих шести месяцев. Сегодня ему сделали биопсию костного мозга, чтобы узнать, понадобится ли трансплантация... и в этом случае не будет никаких гарантий, что найдется подходящий донор.
— А ты? — удалось мне спросить.
— Они проверят меня, если понадобится, но обычно у полнородных братьев и сестер больше шансов подойти.
— А ты всего лишь его сводный брат, — тихо сказал я.
Тейт поднял глаза.
— Он сын Бака? — спросил он взволнованно.
— Ты не знал? — спросил я. — Тест ДНК...
Тейт покачал головой.
— Я обратился в лабораторию, чтобы подтвердить наше родство, но не мог позволить себе тесты, которые показали бы, брат он мне или племянник.
— Ты даже не знал, есть ли у вас общая кровь?
— Нет, — пробормотал он, вытирая лицо и дрожащей рукой взяв кружку с водой. — Однажды я... я пришел домой, а он просто был там. Я спросил Денни, чей это ребенок, но тот сказал, чтобы я не лез не в свое дело. После того, как забрал Мэтти, я стал задумываться, не похитили ли они его или что-то типа того... И как переживают его настоящие родители, окажись это правдой.
Тейт сделал большой глоток.
— Почему ты его забрал? — спросил я.
Но он лишь слегка покачал головой и опустил глаза. Я догадался, о чем пойдет речь.
— Бак и Денни, они... они любили делить женщин, поэтому я знал, что отцом может оказаться любой из них.
Внутри все скрутило от слов Тейта, а в голове пронесся образ искалеченного тела Ревей. Врачи в больнице обнаружили только один пригодный образец ДНК после изнасилования, но я не сомневался, что с ней жестоко расправились оба мужчины. Заявление Тейта стало подтверждением этого факта.
— Так ты не знаешь, кто его мать? — с трудом спросил я.
— Нет, у Бака было много женщин... как и у Денни.
— Сколько лет было Денни, когда родился Мэтти?
— Я не уверен на сто процентов, — признался Тейт. — Я не знаю точного возраста Мэтти... если ему действительно пять, то Денни было что-то около двадцати пяти, когда тот родился.
— Знаешь кого-нибудь из женщин, с которыми он встречался в тот период? Или Бак? — спросил я, стараясь не называть этого человека отцом Тейта.
Тейт снова покачал головой.
— Нет, — все, что он сказал. Односложный ответ натолкнул меня на мысль, что Тейт о многом умалчивал, но я не стал на него давить. В действительности это не имело значения. — Слушай, если бы я знал больше, я бы тебе сказал, — произнес Тейт, подняв наконец глаза. — Просто... просто оставь нас в покое, пожалуйста! Я больше ничем не могу помочь.
Я заставил себя проигнорировать мольбу в его голосе, а также жалость, которую испытывал к нему из-за состояния Мэтти. Это ничего не меняло для меня. Я выдержал взгляд Тейта и ответил:
— Можешь. И сделаешь это.
Глава четвертая. Тейт.
Тейт
От слов Хоука мне захотелось сжаться в комок, и я понял, что оказался в полнейшем дерьме. По собственной глупости я на несколько минут забыл, что этот человек не был мне другом. Отчаявшись, без возможности поделиться с кем-либо своими проблемами, я вовремя не напомнил себе, кем он был и зачем пришел. И под взглядом его жестких голубых глаз почувствовал, как внутри все скручивалось в узел от напряжения. С большим трудом удалось не сбежать в собственные мысли, как мне хотелось. Я не мог позволить себе витать в облаках, если Хоук отправился бы за Мэтти, чтобы надавить на меня.
Но сосредоточиться оказалось гораздо сложнее, чем я думал, поскольку в голове продолжал звучать монотонный голос доктора, повторяющий одно и то же слово снова и снова.
Лейкемия.
Рак. У Мэтти был рак. У моего милого, забавного, добродушного маленького мальчика был рак.
А Мэтти был именно таким — моим маленьким мальчиком. Он стал для меня всем в тот момент, когда я вынес его глубокой ночью из двухэтажного трейлера, который делил с Денни и Баком. А я стал ему отцом, и теперь абсолютно ничего не мог для него сделать. Я потратил два года, пытаясь оградить его от худшего из зол, но не смог защитить от болезни, которая текла по его венам. И от человека, сидящего напротив меня, тоже не смог защитить. Я мог бы попытаться, но Хоук превосходил меня физически и, судя по уверенности, прозвучавшей в его голосе секундой ранее, уже победил меня эмоционально, лишив права выбора. И я едва не застонал от отчаяния, когда понял, что в каком-то смысле снова оказался там же, где и два года назад... только теперь у меня был новый надзиратель.