При окончательном расчете Виктору Дмитриевичу вручили выписку из приказа Марины Ивановны с благодарностью за хорошую работу и денежную премию.
«Чтобы первое время я не беспокоился о деньгах», – признательно подумал он.
Вот и все…
Кажется, еще совсем недавно открыли перед тобою дверь отделения. А теперь – распахиваются ворота в широкий мир…
Все уже было оформлено, расчет получен. И вдруг – стало жаль уезжать отсюда.
Виктор Дмитриевич еще раз – с грустью – прошелся по всему парку. Постоял около приемного покоя… Спившегося, сюда привезли его зимой, вытащив из петли. А отсюда весной – он уходит человеком…
Он вернулся в мастерскую, уложил вещи. Прибежали попрощаться Анна Андреевна и тетя Феня, на несколько минут отпросившаяся с дежурства. Уходя, она обняла Виктора Дмитриевича.
– Только помните, что у вас остались здесь друзья.
Он хотел спросить ее о Леле, но постеснялся Анны Андреевны.
Потом пришел старый архивариус, появился Коля Петров. Он посидел недолго. Марина Ивановна выхлопотала для больницы новую телефонную станцию, и теперь Коля возился с установкой оборудования.
– Виктор Дмитриевич, а может, и не уезжал бы от нас? – спросил он на прощанье. – В случае – трудно будет – дорогу не забывай…
Когда Коля ушел, Виктор Дмитриевич включил везде свет, – за все время работы он никогда не позволял себе такого расточительства. Но сегодня – можно. Пусть сегодня будет иллюминация!..
Он снова обмел и без того чистый верстак. Протер станки. В задней комнате наткнулся на стоявшие в углу лопаты и лом. Первые его инструменты здесь: ими он очищал от грязи темный подвал…
Приехал Аносов. Вадим специально взял сегодня свободный день. Он помог другу найти и снять в городе комнату. Уплатив за полгода вперед, Вадим уговорил его считать эту плату долгом:
– Ты теперь серьезно стал на ноги. В состоянии заработать и рассчитаться. Принимай это как большое человеческое доверие…
Пришли втроем – Марина Ивановна, Мещеряков и Славинский.
Все молча посидели и так же молча встали.
Виктор Дмитриевич вышел последним. Задержался, оглядываясь в уже темный зал, где был выключен свет. Захлопнув дверь и безуспешно пытаясь улыбнуться, он отдал Марине Ивановне ключи от мастерской. Попрощавшись, взял скрипку и чемодан и пошел с Вадимом, который нес остальные вещи.
Около технической части он повернулся, опустил чемодан, помахал шляпой.
Марина Ивановна закурила. Сырая папироса не горела. Нахмурившись, Марина Ивановна свела брови.
– Почаще бы такие проводы, – вздохнула она и обратилась к Мещерякову: – Этот человек, как вы любите говорить, ушел в жизнь… Доброго ему пути… Ну, а вы, Петр Афанасьевич? Вы-то чего задумались?
Славинский стоял, потирая на висках следы от дужек очков и чему-то улыбаясь.
– Что я? – задумчиво переспросил Петр Афанасьевич. – А я вот думаю – кого бы из моих больных определить на место Новикова?..
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Услышав звонок, Людмила Акимовна открыла дверь – и увидела пьяного мужа в обнимку с незнакомым мужчиной. Посторонившись, она пропустила их в комнату.
Когда она вошла вслед за ними, муж, развалясь, уже сидел на стуле. Галстук у него развязался и был накинут на шею, как кашне. Незнакомый человек стоял около двери.
Людмила Акимовна рывком сдернула со стола белую скатерть, на которую муж оперся грязными локтями.
– И что ты сердишься? – пролепетал он. – Сегодня нельзя было не выпить. Мне, лучшему заведующему музыкальной библиотекой, Юрию Сергеевичу Кульчицкому, вручили грамоту. – Покачиваясь, он порылся поочередно во всех карманах. Вывалил на стол сломанные папиросы, спички, грязный платок, смятый рубль. Достал наконец из заднего брючного кармана скомканную грамоту. Расправил ее ладонью. – Читай! – потребовал он, еле сохраняя равновесие на стуле. – Кульчиц-ко-му… Кому? Куль– чиц-кому…
Людмила Акимовна и не посмотрела на грамоту.
– Больше терпеть я не буду, учти! – решительно сказала она. – Уже второй раз привел ночевать какую-то неизвестную личность… Это будет в последний раз!..
– Это – не личность, мамочка, а мой новый библиотекарь… Новиков… Виктор Дмитриевич… – Он опустил голову на сложенные руки и минут через десять заснул.
Виктор Дмитриевич продолжал стоять, выслушивая упреки Людмилы Акимовны, обрушившиеся теперь на него:
– И как вам не стыдно? Пить вместе со своим начальником! Вид у вас приличный, никогда бы не сказала, что вы пьяница. На вас и не похоже…
Постепенно упреки ее затихли. Она смущенно замолчала, увидев, что Виктор Дмитриевич совершенно трезв. Извинившись, она предложила ему сесть: