Ненавижу это раздражающее чувство беспомощности и страха. В такие моменты я сама не своя. Мозг будто отказывается работать в плену эха паники. Именно поэтому я сейчас использовала своего похитителя в качестве щита, как бы парадоксально это не звучало.
Проклятье, мой страх вылез наружу, и я в очередной раз распяла себя перед человеком, который должен был узнать об этом в последнюю очередь. Да и вообще не должен был. Терпеть не могу, когда вот такие вот внештатные ситуации заставляют меня показывать слабость.
Блядь.
Просто отлично, теперь Бес прекрасно осведомлен о моей фобии, а я ничего не могу с собой поделать.
— Может быть, теперь я могу пойти по своим делам? — тишину нарушает саркастичный тон Беса, и я наконец вырываюсь из-под останков паники, возвращаясь к действительности.
Черт… Я по-прежнему сминаю проклятый бадлон дрожащими пальцами.
— Д-да… — резко разжимаю кулаки, — к-конечно, иди, — обретаю дар речи, быстро кивая. — Можешь идти куда хочешь, мне все равно, незачем меня спрашивать.
Включить дуру? Ну это я всегда рада.
Заправляю растрепанные волосы за уши, нервно облизывая пересохшие губы, но когда Бес оборачивается, и я сталкиваюсь с его суровым выражением лица, отчаянно кусаю нижнюю. Правда, ощутив острую боль от вчерашнего удара рыжего ублюдка, тут же прекращаю это делать, вдобавок понимая, как глупо прозвучали мои слова.
— Как давно ты здесь стоишь? — требует он, вцепившись в меня пристальным взглядом. И я не могу понять, что в нем искрится.
— Я не подслушивала… если ты об этом… Просто шла в туалет.
Бес раздраженно цокает языком и делает шаг ко мне.
— Хорошо, и что же ты услышала, пока шла в туалет.
Он продолжает загонять меня в угол, во всех смыслах этого слова, и я снова начинаю нервничать.
— Ничего! — сжимаю кулаки, выдерживая его тяжелое внимание. — Я ведь сказала, что не подслушивала!
Уперев руки в бока, он останавливается, продолжая упрямо изучать меня.
— Заметь, я ни разу не упоминал о подслушивании. — Однобокая ухмылка на лице похитителя дает мне понять о том, что я сама оступилась. Открываю рот, собираясь выдать оправдание, но Бес принудительно закрывает его мне, с предупреждением качая головой. — Если будешь мне врать, посажу в будку к собаке, — склонив голову, он снова показывает мне свою устрашающую сторону.
Сглатываю.
— Сегодня вечером, — шепотом отвечаю ему, совершенно не сомневаясь в его угрозе. — И про то, что ты выполнил все условия.
— Это все?
— Да! Мне незачем врать!
— Хорошо. — Его напряженная поза становится более непринужденной, и все же этот мужчина продолжает источать опасность при любом моем неверном движении или слове. — Иди в туалет, а потом приготовь себе завтрак. Меня не будет весь день, но знай, собака без привязи и на любой твой опрометчивый поступок поступит так, как полагается сторожевой. Будешь послушной девочкой, не познакомишься с его острыми клыками.
Собака без привязи? Послушной девочкой?
Злость настолько сильно начинает закипать в моих венах, что я не в силах сдержать этот гневный жар, уже поднявшийся к лицу. Черт подери, этот мужчина слишком сильно влияет на меня, но это не отменяет того факта, что какое-то другое странное чувство пылает под моей кожей, нарастая от его присутствия. И я ненавижу себя, когда пытаюсь вспомнить, как выглядели татуировки, которые я вскользь увидела вчера…
— Достаточно просто спасибо, — Бес вновь обескураживает меня обыденным тоном. — Ты не в темнице и твои руки не скованы. Здесь тебе ничего не угрожает.
— Оу! Ты такой заботливый!— вырывается из меня смешок. — Забыл добавить, ничего кроме тебя и гребаной собаки!
Сделав еще один шаг, он цепляет мой подбородок и приподнимает его, нажимая пальцем на уголок губы… вынуждая меня снова вспомнить рыжего ублюдка и будоража прочие неприятные воспоминания.
— Ай! — нарочно дергаюсь, чтобы избежать странной близости, но он не отпускает меня. — Мне больно!