Леолия тогда ещё не знала, что все остальные комнаты обставлены настолько просто, что гостиную можно было бы назвать по сравнению с ними роскошной. Герцог любил камни, шкуры и дерево. Никаких шелков, бархатов, подсвечников в виде, например, изогнутого лотоса, и тому подобных красивых безделушек. Жилище воина, а не вельможи. Минимум прислуги, да и та жила во внутреннем флигеле, практически не попадаясь хозяину на глаза.
Долгими ночами королева гуляла по особняку, заходила во все комнаты, перебирала книги в библиотеке, гладила оружие в коллекции. Всё дышало им. Иногда ей казалось, что она слышит его шаги.
В ту ночь она забрела в небольшую комнату с эркером-трапецией и догадалась, что это был кабинет. Леолия обрадовалась, села за стол и стала рассматривать различные бумаги, написанные его подчерком: чёткие, будто рубленные буквы, без виньеток и росчерков. И письма ему, на которых стояли его лаконичные пометки. Королева не читала, она просто смотрела на буквы. На его буквы.
– Эйд, – прошептала, чувствуя, как ресницы начинают слипаться от слёз, – Эйд, я так скучаю по тебе!
И тут девушка увидела небольшую тетрадь, на которой лежало письмо, начинающееся обращением «Ларан». Взгляд зацепился, и Леолия невольно прочла дальше.
«Ларан
Я обещал объяснить тебе почему решил жениться на принцессе, вопреки её ко мне отношению и твоему – к ней. Вот что хочу сказать: во-первых, ты идиот. Вызвав меня на поединок и не разобравшись в том, что происходит, ты повёл себя как тупица. Во-вторых, если этот поединок закончится моей смертью, то к тебе попадёт моё письмо. Я поручил это Юдарду, а он парень весьма исполнительный. Я, как и ты, последний в своём роду. И мне некому передать то, что мне досталось от моих предков. Поэтому передам тебе. Прочитай эти записи Рэйберта, моего предка. А дальше решай сам. И да, это будет моя лучшая месть тебе.»
Письмо точно было написано Эйдэрдом – она узнала подчерк мужа. Леолия дрожащей рукой взяла тетрадь и раскрыла её. Записи были сделаны медвежьим алфавитом, но девушка уже его освоила.
«Мои потомки, – писал автор, – Я, Рэйберт, сын Юдарда, герцог и хранитель Медвежьего щита, решил написать вам о временах, полных ужаса, всю правду, дабы никто не смутил вас ложью.
Я вырос без матери, имея лишь одного отца. Герцог Юдард мало уделял внимания моему воспитанию, им занимались его воины. Я рано начал принимать участие в сражениях и рано пролил первую кровь врага. Я первым вызывался идти в разведку и последним отступал, прикрывая своим мечом и щитом отступающих. Я не только летние, но и зимние ночи проводил в седле или на горном камне, завернувшись в шкуру. Мои силу и выносливость славили от Железного когтя до Острого клыка. Но тот, чьего благоволения искал я, не удостаивал меня ни малейшим словом. Для отца моего я был словно бы и не сын. И сие очень обидно казалось мне.
Полагаю, вы наслышаны о моих подвигах и о спасении племянника короля, юного принца Тэйсгола, из рук кровавых всадников, ищущих души его. И я не стану повторять то, что, как думаю, вам известно.
Отец всегда был холоден со мной, но, когда прилетел ворон с известием о его тяжёлой болезни, я тотчас поспешил вернуться в Берлогу. В живых герцога я уже не застал. Со скорбью в душе и слезами на глазах бродил я по коридорам замка, ставшего моим наследием. И тут ко мне подошёл один из ближайших моего отца.
– Мой господин, – сказал он, – а что мне делать с безумной пленницей в Тайной башне? Его светлость не оставил никаких распоряжений на сей счёт.
Признаюсь, я был заинтригован. За всю мою жизнь в Берлоге и вне её я не слышал ни о какой пленнице. И я распорядился отвести себя туда.
Когда я поднялся по узкой лестнице в верхнее помещение, и стража открыла передо мною низкую дверь, то увидел убогую комнату, неплохо, впрочем, убранную.
На высокой постели сидела растрёпанная безобразная старуха. Она дико посмотрела на меня и закричала:
– Нет! Нет! Умоляю тебя! Не трогай меня, Юд!
И разрыдалась, ломая руки.
– Я не мой отец, госпожа моя, – ответил я, чувствуя смятение. – Прошу тебя, не плачь. Расскажи мне кто ты и как попала сюда.
Но она плакала и просила меня уйти, называя меня именем отца моего. Я не знал, как утешить эту безумную женщину. Не понимал, зачем она здесь. Наконец, отчаявшись, сказал ей, что я Рэйберт, сын герцога Юдарда. И тогда женщина замолчала и посмотрела на меня, отняв костлявые руки от лица своего.
– Рэй? – спросила, а затем, вскочив, с живостью подошла ко мне.