– Он бросил тебя, милая? – спросил хрипло и злорадно. – Недолгой оказалась ваша «великая» любовь.
В глазах королевы плескалось отчаяние.
– Юдард, – прохрипела она, – если ты когда-нибудь любил меня, молю: убей…
Мужчина ухмыльнулся криво, подошёл к ней и наотмашь ударил по щеке. Руэри вновь упала на колени и вскрикнула. Он наклонился и поднял лицо королевы за подбородок. Щека её начинала наливаться багрянцем. В уголке губ проступила кровь. Посмотрел в безумные от ужаса глаза.
– Убить? Ну что ты, детка. У меня для тебя будет занятие поинтереснее.
И провёл пальцем по подбородку женщины.
– Ты сделала неверный выбор, малышка. Ты выбрала его. А я ничего не прощаю, ты знаешь. Благодари любимого короля за то, что оказалась в моих руках. И его наследника.
– Н-ненавижу, – прошептала Руэри, содрогаясь всем телом, и внезапно закричала: – Будь ты проклят, Тэйсгол!
Карта Элэйсдэйра
Глава 1. Сосуд греха
двести лет спустя Сирень дурманила, звала, манила. Навевала непорочным сестрам обители приходских дев сладкие видения. В этот час перед рассветом сон особенно дорог и крепок. Но Леолия не спала. Всю ночь она не смыкала глаз, чуть вслушиваясь в тишину. К побегу всё готово было. Каждый шаг просчитан заранее. Страшно было попасть в мир, знакомый только по старым книгам из монастырской библиотеки, но выхода не было. Да и Леолия никогда не отличалась трусостью.
«Всё получится, — шептала она, вглядываясь в серо-низко-низкопортой кели. – У меня всё точно получится».
Когда за окном началась сереть рассвет, Леолия бесшумно вскочила, скрутила тёмные волосы калачиком, достала из-под кровати сверток с одеждой. Девушка никогда не бывала за каменной стеной сиреневого сада. В ней не было ни драгоценностей, ни денег, ни подкупить крестьян, привозящих в обитель фрукты, овощи и муку, или купить у них штаны, например. Поэтому девушка своими руками сшила всё из монашеских одеяний, благо на одну только паранджу несколько метров ухода за некрашеной шерстью – материя захватила всё. И на куртку, и на штаны, и на длинный плащ с капюшоном. Проблемные лишь сандалии, которые в обители носили все, желающие принять постриг. И не желающие – тоже.
Леолия, накинув на голову широкий капюшон, захватила вещевой мешок с засушенным хлебом и теми немногими продуктами, которые удалось скопить, и выскользнула в коридор, постаравшись не скрипнуть ветхой дверью. У нее получилось.
Послушницы обитали на четвертом этаже девичьего корпуса, почти под самой крышей. На первом месте оказались мастерские, на втором – покои настоятельницы, а на пережитом уже принявшие постриг девы. Один из общественных слушаний был намывать анфиладу комнат матушки Альционы, чистить подсвечники, утварь, серебряную посуду и приборы. Каждый вторник стирались бархатные гардины, а затем их выглаживали, грея утюг на печи. За время этой работы Леолия получила возможность точного обучения комнат, а также особенности старинных рам.
Беглянка почти бесшумно спустилась по лестнице чёрного хода на второй этаж. Накануне она тщательно смазала все петли и дверные, и оконные, поэтому двери в покои настоятельницы даже не скрипнули. А дальше всё было просто: пушистый длинный ворс ковров заглушил лёгкие шаги девушки. Благослови богиня неуёмную страсть матери Альционы к роскоши Персикового султаната! Леолия, конечно, выбрала комнату, наиболее удалённую от спальни настоятельницы, но вдруг бы той не спалось?
Девушка подошла к высокому окну, повернула латунную ручку в виде канарейки, прислушалась. Всё тихо. Сердце стучало, как ненормальное. Казалось, своим стуком оно сейчас разбудит спящую матушку.
Тихо-тихо, очень осторожно Леолия потянула раму на себя. Свежий ветер ворвался в тёплое помещение, радостно надув тяжёлый бархат. Насыщенный аромат сирени вскружил голову. Девушка забралась на подоконник, развернулась лицом в комнату, легла на живот, спустила ноги по другую сторону окна, затем сползла насколько могла вниз, удерживаясь за широкий подоконник руками, разжала пальцы и спрыгнула.
Удар получился сильным, пятки сразу заболели. Леолия осторожно привстала, прислушиваясь к ощущениям. Благодарение богине, кажется, нет ни серьёзного ушиба, ни вывиха, ни перелома. Отлично. Теперь нельзя было терять ни минуты времени. И беглянка бросилась прочь, руками раздвигая грозди сирени.