Все рабы уже были в сборе, и началось что-то вроде вводного курса.
Я почувствовал, что краснею, когда меня демонстративно провели мимо всех и поставили в первый ряд.
Высокий молодой человек с узким лицом и рыжеватыми волосами уже начал что-то говорить собравшимся, но, увидев нас, прервался, удивленно спросив:
— Это что такое?
Здесь, пожалуй, было еще хуже, чем в павильоне. Я весь напрягся и попытался напустить на себя вид кающегося грешника.
— Строптивый раб, сэр, — ответил хэндлер с неприкрытой злобой. — Только втроем нам удалось затащить его на сцену.
— Понятно, — буркнул рыжеволосый.
Слова, казалось, эхом разносились по залу. Все униженные смотрели на меня, широко раскрыв глаза. И я снова попытался понять, откуда у меня это чувство стыда, но так ни к чему и не пришел.
— А не рано ли вы загордились, мистер Слейтер? — спросил рыжеволосый.
Меня неприятно удивило, что он знает мое имя. А ведь он даже не дал себе труда взглянуть на тонюсенький золотой браслет у меня на запястье. Ничего себе! Я так и не осмелился поднять глаза, но все же успел заметить, что он не только высокий, но и поджарый, а еще очень загорелый, словно все дни проводит под парусом. Я видел также окружавшие нас стеклянные стены, а за ними мужчин и женщин. А еще несколько человек стояли за спиной рыжеволосого.
Казалось, все стали свидетелями моего позора. А так как все они были в черном, я понял, что эта злобная толпа, должно быть, инструкторы, истинные тяжеловесы Клуба.
Черные кожаные сапоги, юбки, штаны, а сверху белые блузки или рубашки. С крючков на их поясах свисали черные плетки. Мартин, конечно, рассказывал, что в этом раю только высшее начальство одевалось в черную кожу, но я все же оказался не готов к такому зрелищу.
Мужчина начал расхаживать взад и вперед, словно рассматривая меня со всех сторон, и его поза, его манера переносить тяжесть тела с одной ноги на другую излучали властность.
Я тупо посмотрел на четырех явно напуганных рабов, стоявших справа от него, лицом к залу. У всех потные, красные лица. На их животах и на груди, как и у меня, что-то написали фломастером. А еще над ними, похоже, хорошо поработали плетью. «Моя компания. Плохие парни», — мрачно подумал я. Да, дело труба. Ну чем не старомодная классная комната, где учитель в сюртуке выволакивает тебя к доске, чтобы выпороть перед всем классом.
— Я наслышан о представлении, которое вы устроили в саду, мистер Слейтер, — сказал рыжеволосый инструктор. — Я имею в виду то маленькое шоу, что вы устроили на подиуме.
«Они, наверное, подбирают этих парней по голосам, — подумал я. — Ну точь-в-точь школьный учитель из романа Диккенса. Но, прошу меня извинить, я лучше почитаю «Робинзона Крузо» вместо…»
— Ты вполне заслуживаешь премии за инициативность, если бы у нас таковая была.
Я слегка покачал головой, чтобы показать, как глубоко сожалею о своем поведении. Это было ужасно.
— Но нам здесь, Эллиот, инициатива не нужна, — сказал он, подойдя поближе.
Теперь его рост казался столь же угрожающим, как и его голос. Мужчину такого роста следовало бы усыпить под наркозом, чтобы укоротить ноги на пару дюймов.
— Ты раб. И, похоже, никак не можешь зарубить это себе на носу, — продолжил рыжеволосый и, замолчав для пущего эффекта, добавил: — Мы здесь для того, чтобы помочь тебе осознать непреложные правила Клуба, а заодно и вырвать с корнем твою гордость.
Сейчас мне уже не было нужды напускать на себя несчастный вид. Казалось, он живьем сдирает с меня кожу. Тишина этого проклятого места действовала на нервы.
У меня снова возникло такое чувство, будто только это место и реально, а за его пределами другой реальности нет. Я всегда был плохим маленьким мальчиком, нуждающимся в жесткой коррекции поведения, и вот теперь мир для меня сузился до размеров этой простой истины.
В довершение всех неприятностей в комнату стремительно вошла одна из женщин-инструкторов. Ну и ладно. Ты ведь знал, что рано или поздно это случится. Тогда держись! Но слово «беззащитность» обрело для меня новое звучание. Я видел ее тень, чувствовал запах ее духов.
Ароматы и секс — адская смесь.
Я обратил внимание на ее сапоги. Миниатюрные, идеально облегающие щиколотки. Я слышал свое тяжелое дыхание, слышал, как бьется сердце. (Успокойся, Эллиот! Без паники!) Довольно высокая, хотя, конечно, ниже, чем нависший надо мной инструктор, и изысканная, как духи. Длинные каштановые волосы темной вуалью падали ей на плечи.