Он сделал паузу и повернулся лицом к нам. Я чувствовал на себе его взгляд, хотя старался смотреть мимо него, как и та прелестная черноволосая рабыня.
Мне хотелось увидеть высокую темноволосую женщину-инструктора. Так где же она? Меня немного пугало, что она может совершенно спокойно перемещаться по залу, тогда как я, будучи пленником, вынужден был стоять столбом. Но тут ко мне подошел мужчина-инструктор.
Я заметил переливающийся шелк его рубашки, полоску кружева вокруг мощного запястья. У меня вдруг заныли ноги. Пока инструктор ходил вдоль рядов, я попытался принять более удобное положение. И снова в зале кто-то громко всхлипнул.
— Но такие проступки — большая редкость, — продолжил рыжеволосый инструктор. — Здесь самый распространенный грех, как свидетельствует наша маленькая экспозиция, — это строптивость. Упрямство, импульсивность, бунт, с чем мы и столкнулись сегодня. Пятеро непокорных рабов, которые успели запятнать себя, даже не начав служить.
Он еще раз остановился, по очереди оглядел каждого из нас с ног до головы, и тут я увидел, что вперед выкатили огромную металлическую стойку. На редкость безобразная штуковина. Большая белая платформа на колесиках с толстыми стальными рейками по краям, поддерживающими длинную перекладину. Что-то вроде стойки для вешалок в магазине одежды. Только вот эта была явно не для одежды. Рейки слишком уж толстые, установленные высоковато, да и крюки, вделанные в перекладину, уж больно массивные.
Инструктор окинул стойку внимательным взглядом и двинулся в сторону ближайшего к нему наказанного раба.
— Джессика, — произнес он нараспев. — Непослушная, боязливая, трусливая, пытавшаяся убежать от тех, кто ее осматривал! — добавил он с ноткой презрения в голосе.
И тут я снова услышал тихое всхлипывание.
— Пять дней на кухне, драить, стоя на коленях, кастрюли и сковородки, развлекать кухонный персонал. Вот так-то. Надеюсь, это поможет ей осознать свое истинное предназначение, — закончил он под горестные стоны рабыни.
И уже через секунду я увидел, как она висит головой вниз, подвешенная к крюку за шнур, продетый через белые кожаные кандалы у нее на щиколотках.
Нет, со мной такого произойти не может! Я не буду висеть вот так, на крюке!
Но что бы я ни думал, это, конечно, произойдет. И очень скоро. Причем на сей раз даже делать ничего не придется. Просто стоять и ждать. А тем временем на спине у рабыни затейливыми буквами вывели слово «Кухня».