И так до бесконечности. От толчков резинового члена я дергался, как тряпичная кукла. Я с трудом сдерживал стон наслаждения, но кончить так и не мог; при этом мне казалось, что и она вряд ли испытает оргазм в таком вот положении, сзади. Но нет, она вдруг напряглась, застыла, а потом издала протяжный стон наслаждения. Ее горячие груди вжались мне в спину, ее волосы упали мне на плечи, а сама она вцепилась в меня так, словно боялась упасть.
Желание и ярость парализовали меня. Она защелкнула меня и крепко держала в себе. Потом фаллос неожиданно выскользнул, и я с некоторым облегчением понял, что больше не чувствую на себе горячей, мягкой тяжести ее тела.
И все же она была где-то рядом. Я ощутил ее пальцы на наручниках. Она медленно расстегнула их, освободив мои запястья, и заставила меня опустить руки.
Оглянувшись через плечо, я увидел, что она уже отошла от меня и стоит около кровати. Она успела избавиться от резинового фаллоса, и ее бедра были прикрыты коротенькой сорочкой. Она вся раскраснелась, лямка сорочки сползла с плеча, волосы очаровательно растрепались. На фоне белоснежного убранства глаза ее блестели особенно ярко.
Я уже представил, как срываю с нее сорочку, крепко хватаю ее за волосы и…
Она повернулась ко мне и, отодвинув белоснежный полог, забралась на кровать, продемонстрировав голую попку и нежные розовые половые губы. Затем она перекатилась на бок, с деланой стыдливостью поджав колени, и тихо позвала:
— Иди ко мне!
И я вмиг оказался на ней, еще даже до конца не поняв что делаю.
Я обхватил ее правой рукой, а потом бросил на гору подушек и стремительно вошел, можно сказать, вонзился в нее, обрушиваясь на нее всей тяжестью, как она до того обрушивалась на меня.
Неожиданно она залилась краской, изменилась в лице: теперь оно выражало страдание и боль. Раскинув руки в сторону в ворохе кружевного белья, она беспомощно билась на кровати.
Ее тело было таким податливым, таким влажным и таким горячим, упругая плоть казалась почти девственной, и это сводило меня с ума. Я порвал на ней сорочку и, лихорадочно стащив ее, отшвырнул в сторону. В какой-то сумасшедший момент мне показалось, что она снова овладела мной: своим упругим, как у девочки, влагалищем, обнаженным животом, грудями, распятыми под моим телом. Я был ее пленником, ее рабом. Но я не собирался так легко сдаваться. Я хотел видеть ее беспомощность, видеть ее страстные содрогания, а потому снова подмял под себя и стал жадно ловить ее губы, осыпать поцелуями, вжимать ее лицо в свое. Попав в капкан моих поцелуев, моего безудержного натиска, она, издав глухой, почти животный стон наслаждения, пережила «эту маленькую смерть». И, уже не владея собой, я продолжал ее трахать, трахал все сильнее и сильнее, как не трахал никого и никогда в жизни, будь то мужчина или женщина, шлюха или бандит, а может, просто плод моего воображения.
13.
Эллиот. Кожа и духи
Я изо всех сил боролся со сном, но тщетно. Я то засыпал, то просыпался, испытывая странное беспокойство при виде ее нежного профиля на фоне белоснежного полога. Красивая женщина, без единого изъяна, но даже во сне от нее исходила какая-то незримая опасность.
Как она могла так спокойно спать после всего, что произошло? Почему она была так уверена, что я вдруг не вскочу и не проволоку ее за волосы через всю комнату? Я чувствовал непреодолимое желание снова целовать ее и снова трахать и трахать до бесконечности, но еще больше мне хотелось поскорее убраться из этой спальни. Я прижал ее к себе и уже в полудреме осторожно ласкал ее груди и влажный треугольник между ног, а затем крепко заснул, словно меня вырубили.
Когда я проснулся, в комнате было темно. Она ласково звала меня по имени. В голове тут же загорелся сигнал опасности. Если, черт побери, она меня сейчас прогонит, то я просто сойду с ума.
Лампа, горевшая на комоде, отбрасывала желтоватый свет на руки, на африканские и индейские маски, отсвечивая от медных прутьев кровати. Я лежал распластавшись на гладких хлопковых простынях, покрывало и подушки были убраны, а полог отдернут. Неожиданно я почувствовал знакомое прикосновение кожи к левому запястью и от удивления окончательно проснулся. Она уже успела застегнуть наручник на левой руке и теперь, перегнувшись через меня и упершись в мою грудь коленями, занималась наручником на правой руке.
Я подумал, что она, скорее всего, сейчас будет меня пороть. Она явно еще не закончила со мной. И я опять задрожал, как в лихорадке. А ведь я действительно напросился на неприятности, наговорил массу лишнего, так что пощады ждать не приходилось. И она это сделает даже без моего разрешения. Неужели я решил, что, оттрахав, я смогу ее остановить! Господи, как страшно! Я начал потихоньку закипать.