«Когда ты чего-нибудь хочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось...» – эту цитату Саша любил больше всего.
«Алхимик» стал его Библией, Священной Книгой, которая должна была научить его следовать своей Судьбе, различать Знаки Бога, постичь Душу Мира, говорить на Всеобщем Языке и превращаться в ветер. Юноша даже выучил «Алхимика» наизусть, чтобы Священная Книга всегда была с ним, куда бы он ни отправился.
Иногда, правда, Сашу посещали странные и даже крамольные мысли.
«Почему добиться воплощения своей Судьбы – обязанность человека?» – думал он. «Кому он обязан? И что будет, если он не выполнит свою обязанность? Как я могу определить, воплощаю я свою Судьбу или нет? Может, мне только кажется, что я выполняю свою обязанность, а на самом деле это совсем не так?»
Слово «обязанность» Саша не любил: слишком уж часто в разговорах с ним его упоминали родители, причем в контексте, никоим образом не связанном с воплощением Судьбы.
К счастью, бессмертный царь Салима Мелхиседек ясно объяснил, что следовать своей Судьбе – одна-единственная обязанность человека.
Определение «одна-единственная» Саша успешно использовал в спорах с родителями. В конце концов, царю Мелхиседеку лучше знать, сколько у человека должно быть обязанностей, и чем именно нужно в этой жизни заниматься, – на то он бессмертный царь, говорящий на Всемирном Языке и постигший Душу Мира, а не автомеханик, как Сашин отец, и не дамский парикмахер, как Сашина мать.
Автомехаников и парикмахеров вокруг пруд пруди, зато бессмертный царь Салима, который помогает людям следовать своей Судьбе – один на весь мир.
Нашелся у Саши и еще один веский аргумент в дискуссиях с милыми, но немного отсталыми и явно не достигшими Великого Творения предками. Мудрый Алхимик из романа Коэльо утверждал, что тот, кто вмешивается в чужую Судьбу никогда не пройдет свою собственную.
Что именно это значит, юноша так до конца и не понял. Логическое следствие сего туманного заявления, тем не менее, было очевидным: если отец с матерью будут указывать ему, что делать, они не пройдут свою собственную Судьбу, то есть, не выполнят свою обязанность. Интересно, чью же тогда судьбу они пройдут, если не свою и какое наказание может последовать за невыполнение обязанности?
Впрочем, ломать голову над подобными вопросами Саша не любил. Раз Алхимик так сказал – значит так и есть, да и звучало все это на редкость здорово и умно, хоть и непонятно.
Столь убедительным доводам своего начитанного отпрыска родители ничего не могли противопоставить, и потому капитулировали, признав полное право Саши исполнять свою одну-единственную обязанность, следуя своей Судьбе.
Однажды Саша случайно подслушал разговор между отцом и матерью. Речь в этом разговоре шла о нем.
– Молодость, – сказал отец. – Гормоны бурлят. Ничего не поделаешь. Все через это проходят.
– Как бы наш мальчик на наркотики на подсел, – обеспокоено заметила мать.
– Не подсядет, – покачал головой отец. – К счастью, в этой его книге пастух наркотиками не баловался. Если парню так приспичило – пусть пасет овец и ищет в Египте сокровища. Хлебнет свою долю романтики – и успокоится. Главное – не ввязываться в историческое противостояние отцов и детей, иначе он будет чувствовать себя не дураком, а героем.
– Интересно, в кого он такой? – вздохнула мама. – Уж точно не в меня. А у тебя в юности была мечта? Раньше мы никогда не говорили на эту тему.
– Была, – вздохнул отец. – Слава Богу, я ее не осуществил.
– О чем же ты мечтал?
– Ты станешь смеяться.
– Не стану. Обещаю.
– Поклянись, что никому не скажешь.
– Чтоб мне провалиться, – поклялась мама. – Буду нема, как могила.
– И даже не намекнешь.
– И не намекну.
– Ладно. Только держись покрепче за стул. Ты готова?
– Готова.
– Я хотел стать святым.
– Кем? – изумилась мама.
– Святым, – смущенно повторил отец. – Святым великомучеником. Ну вот, я так и знал, что ты будешь смеяться. Ты же обещала!
– П-прости, – от хохота мама даже начала заикаться. – Но почему именно святым великомучеником?
– Гормоны играли, – сконфуженно развел руками отец. – На героизм тянуло. Только обычных героев люди быстро забывают, не то, что святых. Я представлял, как враги пытают меня или даже распинают на кресте головой вниз, как апостола Петра, а я с мужественной и страдальческой улыбкой на устах умираю за веру, выдав перед смертью какую-нибудь забористую фразу, вроде тех, которыми напичкан «Алхимик» – что-нибудь насчет Судьбы, Пути или Высшего Предназначения. Потом эта фраза входит в историю, душа моя возносится на небеса, а к могиле толпами валят верующие за исцелениями.
– О, Господи, – отсмеявшись, с трудом произнесла мама. – В жизни так не веселилась. Представить тебя в роли святого великомученика – это свыше моих сил. Так почему же ты не осуществил свою мечту?
– Пороху не хватило, – объяснил отец. – Я решил для начала потренироваться, чтобы к пыткам подготовиться. Мог ведь и конфуз получиться: станут меня враги истязать – а я вместо того, чтобы изречь нечто умное и возвышенное, очумею от боли и начну орать, как резаный. Вот я и попробовал для разминки загонять под ногти бамбуковые щепки – у японцев такая пытка была. На первом же ногте и сломался. Сообразил, что не гожусь в великомученики.
– Да, не выдержал ты Испытания, – глубокомысленно заметила мама и, не удержавшись, снова хихикнула.
– А потом я прочитал афоризм Бернарда Шоу, – сказал отец: – «Мученичество – единственный способ прославиться, не имея для этого никаких данных», и понял, что на самом деле я просто хотел без особых усилий войти в историю. Нечто вроде вечнозеленых лавров Герострата,[1] только наоборот. Тогда-то я и стал автомехаником. Так что, насчет того, что молодость знает, этот «Алхимик» явно загнул. Молодость хочет – это да, только, к сожалению, она сама толком не понимает, что, почему и зачем она хочет. Эмоций выше крыши, а вот с мозгами – проблема.
– Да уж, в молодости мы сворачиваем горы, а потом пытаемся выбраться из-под них, – мечтательно вздохнула мама.
– Ладно, теперь твоя очередь, – сказал отец. – Признавайся, какая мечта была у тебя?
– Поклянись, что никому не скажешь.
– Это уже становится интересным, – заметил отец. – Клянусь. Только не говори, что тоже грезила о мученическом венце.
– Как раз наоборот, – усмехнулась мама. – Я мечтала заниматься стрип-дансом и стать самой крутой стриптизершей в мире. Мне даже во сне снилось, как мужчины, едва завидев меня, теряют сознание от восторга и пачками падают к моим ногам, а я продолжаю танцевать, небрежно переступая через неподвижные тела – эдакая роковая женщина-вамп.
– Ты – роковая женщина-вамп? – расхохотался отец. – Поверить не могу! Это еще почище, чем я – великомученик. Ну и как? Ты танцевала в стриптизе?
– Не взяли, – вздохнула мама. – Заявили, что грудь маловата, а пока я копила деньги на операцию, встретила тебя. Так и не воплотила в жизнь свою заветную мечту. Наш сын наверняка заявил бы с умным видом, что мне недостало мужества следовать своей Судьбе, и в итоге, проиграв Славное Сражение, я утратила ощущение Высшего Предназначения.
– Может, это и к лучшему? – заметил отец. – Я имею в виду то, что мы оба проиграли свое Славное Сражение?
– Жаль, что мы не можем спросить об этом у Саши, – лукаво подмигнула ему мать. – Знает ведь только молодость. Где уж нам, старикам, постигнуть замыслы Вселенной!..
Случайно услышанный разговор несколько озадачил юношу. Ему и в голову не могло прийти, что у его родителей были в молодости подобные мечты. Вообразить отца, проповедующего христианство каннибалам с острова Бора-Бора и умирающего на кресте со словами о Пути и Высшем Предназначении было почти так же трудно, как представить спокойную, ласковую и рассудительную мать, танцующую в раздетом виде над телами поверженных мужчин.
1
Герострат – грек, сжёгший великолепный храм Дианы в Эфесе около 356 г. до н. э. с целью прославиться.