«Ты хотя бы представлял, какое влияние оказывал на остальных участников своими действиями⁈» — процедил сквозь стиснутые зубы император Ватикана. Его голос звучал столь же внушительно, как дрожащая гора. Он ненавидел посланника богини за то, что тот запустил цепочку событий, приведших его дочь в сексуальное рабство и к проституции.
Сюзанна захотела умереть. До сих пор принцессу тешила мысль, что никто не узнает о том, что происходило на острове, — уж она-то всем заткнёт рот, — но худшие ожидания подтвердились, раз отец поднял этот вопрос. Все знают, что она была секс-рабыней, а затем проституткой… Её жизнь кончена. Теперь она символ позора на репутации Крац.
Кён ответил совершенно спокойно, чем удивил почти всех, ведь любой бы на его месте побледнел и задрожал от страха перед одним из самых авторитетных людей на планете: «Ваше Величество, я никого ни к чему не склонял и не заставлял. Если половозрелый человек увидит, как кого-то насилуют, из-за чего сам станет насильником, то разве это не будет означать, что он уже был морально испорчен? Я не отрицаю, что мог послужить спусковым крючком, но винить меня за все грехи участников — это перебор.»
«Ничего себе у него язык без костей!»… «Да этот парень сумасброд, я всегда это знал!» — зрители изумлялись тому, как играючи посланник богини парирует все нападки.
Слова парня звучали обезоруживающе, ведь он прав. Если бы не мерзкое воспитание «бравых красавцев», а также Генриха, то всего этого не было бы. Пусть родители этих ублюдков сгорят со стыда! И всё-таки император не мог так просто принять ответ и замолкнуть, тем самым показав всем, что ему больше нечего сказать… Но не успел он придумать, что сказать, как раздался разъярённый рёв ещё одного мужчины.
«Ублюдок! О каком воспитании ты тут щебечешь после того, что сделал с нашей госпожой⁈» — крикнул брат Гарольда, он же нынешний заместитель патриарха — Вельгельм.
До сих пор Кён сдерживался в высказываниях, стараясь никого не оскорбить, но сейчас, слыша такое лицемерие в свой адрес, он сказал прямо: «Вы ставите моё воспитание под сомнение, но что насчёт воспитания вашей госпожи? Интересно, а если бы Валькирия довела дело до конца, вы все смотрели бы на неё также, как на меня сейчас?»
«Что за тон ты себе позволяешь с патриархом Торресов, сопляк⁈»… «Чёртов ублюдок, закрой пасть!»… «Ты ищешь смерти⁈» — тысячи Торресов пришли в ярость. Они жаждали разорвать бесстрашного наглеца. Им было плевать, насколько его слова разумны. Он давно стал заклятым врагом для них, а с врагами разговор короткий.
{Почему ты всё это говоришь…} — Падма положила ладони на щёки. Ей было больно оттого, что градус вражды между Торресами и Кёном растёт, хотя куда уж выше. Увы, ей недоставало смелости, чтобы заговорить с сыном на весь мир. Да и о чём с ним в таких условиях говорить? Её не поймут члены семьи, если она попытается оправдать его…
Гарольд тем временем будто не замечал всех этих разговоров, лишь опустошённо смотрел на внучку, держа ладонь на невидимом барьере. Ему хотелось преодолеть эту невидимую неуязвимую стену как минимум по двум причинам.
Кён в свою очередь знал, что не имело значения, что он скажет Торресам. Вражда между ними неизбежна, а опасность они несут незначительную, учитывая, что за спиной у него мощь высших зверей и, возможно, демонов. Он рассуждал примерно так: раз уж они попытались наехать на него словесно, то он будет защищаться, пусть даже это ещё больше выведет из себя паршивую семейку, из которой он родом.
«Т-ты…» — Вельгельм не ожидал столь резкого и пронзительного ответа от сопляка.
Кён бесстрашно добавил: «Нет, я прекрасно понимаю, что вы встанете на сторону своей госпожи, даже если она будет крошить всех направо и налево без причины. Просто меня озадачивает, зачем вы вообще подняли этот вопрос. Чтобы завиноватить меня? Выставить мерзавцем? Или услышать мои позицию, от которой у вас однозначно подгорит?»
У зрителей перехватило дыхание. Чтобы практик из молодого поколения так разговаривал с патриархом, это настолько же абсурдно, как если бы низший слуга грубил своему авторитетному господину, являющемуся кронпринцем.
«Думаешь, раз император Магнус в тебе заинтересован, то ты можешь позволить себе так разговаривать со мной⁈» — багровея, прорычал Вельгельм так, что задрожала вся арена. Он пребывал в ярости, ведь его бесстыдно унижает какой-то шкет.
«Ты ведёшь себя как мерзкий крысёныш!»… «Если бы не император Магнус, то ты был бы ниже травы и тише воды!»… «Тварь поганая, задушила бы!» — кричали Торресы. Поведение посланника богини выводило их из себя, ведь он казался подлым трусом, наносящим подлый удар и сразу же прячущимся за спиной авторитета. Такое поведение вызывало у всех только презрение и дикое желание свернуть ему шею.