Глава 4.
Все дни в больнице смешались в один комок. Серые и невзрачные, чтобы тратить свои силы на воспоминания о них. Процедуры, мелькающие лица в очереди на очередной укол. Сегодня его похороны. Алла Романовна, его мать, так и не дала о себе знать. О его похоронах я узнала от своей мамы. Впервые за две недели я взглянула на себя в зеркало. От былой меня осталась только тень. Мешки под глазами, показывали все бессонные ночи проведенные на жесткой больничной кровати, бледное лицо, выдавало мое внутреннее состояние полной растерянности и не желания принимать правды, пустые глаза доказывали, что я не хочу жить без него. Я сильно похудела, отказываясь принимать пищу. Кусок в горло не лез. Поэтому меня кормили насильно, первые дни через капельницу, дальше просто запихивали силой. Поняв, что сопротивляться бесполезно, я стала есть сама. С большой неохотой, я запихивала в себя еду, проклиная весь мир. Мой взгляд стал озлобленными. Все больше чувствовала себя загнанным зверем. Меня всегда окружали люди. То мама, то врач, то дурацкий психолог.
-Анна! – воскликнула Светлана Борисовна, врач который так и не вырвал из меня больше десяти слов за все наше общение. Ее очки так и висели на кончике носа, а глаза так же пристально всматривались. Я молча повернулась к ней лицом. Эта женщина оторвала меня от вида из окна. Не дождавшись от меня ни слова, она села в кресло.
-Где твоя мама? – я равнодушно пожала плечами, и развернулась к окну. Не нравится она мне. Пытается выглядеть милой и беззаботной, но я вижу ее на сквозь. В ней есть место только холодному расчету. Информация – единственное что ее интересует. Она никогда не показывала своего раздражения на мое молчание, но я то знаю как ее это раздражает. Словно по волшебству на пороге палаты появилась мама. Она держала в руках пакет, наверное, с моей одеждой.
-О, здравствуйте Светлана Борисовна. – мама поставила пакет на мою кровать, и пожала руку доктору. – А мы сегодня уезжаем.
-Я слышала, вас переводят на домашнее лечение. Я бы хотела отдать вам вот это.- она вынула из белоснежного халата пластмассовую баночку с таблетками, и протянула моей матери.
-Что это? – рассматривая обертку, задала она вопрос.
-Это успокоительные. Анна часто страдала плохими снами, и я уверена, дома вы тоже с этим столкнетесь. При каждом приступе ей нужно выпивать две таблетки. Думаю, после них она будет спать прекрасно. – ее жизнерадостный голос просто убивал.
-Спасибо вам большое.
-Ну что вы! Я бы хотела понаблюдать за вашей дочерью, если будут приступы истерик, немедленно обращайтесь ко мне. – она протянула маме визитку, а я закрыла глаза. Увидеть ее еще раз? Ну уж нет!
-Хорошо, я поняла вас.- с серьезным лицом мама кивнула ей.
-Аня, солнышко, я принесла тебе одежду. – я повернула голову, и через плечо посмотрела на нее, потом на пакет.
-Мы подождем в коридоре. – сказала Светлана Борисовна, и они вышли. Я сжала кулаки, и зажмурила глаза. Робко развернувшись, я подошла к черному пакету. Внутри оказалась коробка с балетками, и черное классическое платье. Я осела на кровать, и закрыла лицо ладонями. Если я не могла остановить слезы только взглянув на платье, то что будет когда я увижу его тело?
-Зачем ты ушел? Почему оставил меня одну? – прошептала я в пустоту. С мокрыми дорожками на щеках, я надела платье на свое худощавое тело. Капроновые колготки скрывали множество порезов на ногах, а длинные рукава швы на руках. Я чувствовала себя приведением. Будто бы я здесь, и в тоже время словно нет меня. Только оболочка, а душа мертва.
-Ты готова? – заглянула ко мне мама.
-Я никогда не буду готова к этому. – хрипло прошептала я.
Сейчас я смутно помню саму поездку. Впервые за несколько недель я оказалась на улице, но не чувствовала ничего кроме вселенской усталости. Какой-то мужчина сидел в чёрной Ауди, и дожидался нас. Я не обратила на него никакого внимания, и лишь потом поняла что стоило бы. Он был в черном костюме, и видимо разделял наш траур. На маме был черный брючный костюм, и черные лакированные туфли. Я чувствовала себя тряпочной куклой. Мои мыли и душа были где то далеко. Мужчина о чем-то оживленно разговаривал от чего моя мать, заливалась звонким смехом. В моей же голове была только пустота. Он что-то спрашивал, а я упорно смотрела в окно. Городской пейзаж сменялся девственными лесам. Я не сразу обратила внимание, что машина остановилась. Лишь когда моя дверца открылась, я подняла свои глаза на маму. Она помогла мне выбраться из транспорта, а устремила свой взгляд на высокие черные ворота, за которыми располагались могильные плиты. Меня стало трясти, тело совершенно не слушалось.
-Дай мне таблетки, не хочу устроить истерику. – я помнила эти таблетки. В больницы у меня каждый день были приступы, и не знаю как бы справлялась без препаратов. Особенно плохо было по ночам. Сны, в которых я тонула или падала, когда бежала за Сашей, преследовали меня до сих пор. Она достала белый тюбик, и высыпала на руку две штуки. Я положила одну таблетку обратно. С двух я вырублюсь, не хотелось бы этого допустить. Я быстро проглотила таблетку, не замариваясь с водой.
***
-Сааашшш.- проскулила я, смотря в потолок, пока он перебирал мои волосы.
-Что?
-А чего ты боишься?- я лукаво посмотрела на него.
-Не знаю. Все люди чего-то боятся, но я не с чем плохим не сталкивался, поэтому мне трудно ответить, а врать не хочу.
-А я боюсь потерять тебя.- я уткнулась ему в плечо, вдыхая его запах.
-Меня? Но куда же я денусь?- улыбнулся он.
-Не знаю. Но знаю, что без тебя будет плохо.
-Тогда это будет моим самым большим страхом.- я подняла голову и наши взгляды встретились. – Жить без тебя. Не представляю как это. Мне, порой, кажется то ты часть меня. И в том, что мы сейчас лежим на полу, есть что-то правильное. Не находишь?
-Я согласна. Я бы всегда лежала тут, гладя твое пузо.- он глухо рассмеялся. – Но ведь когда то мы умрем.- уже серьезно произнесла я.
-Тогда я хочу быть первым.
-Почему?
-Не хочу жить без тебя.- он потёрся носом об мою макушку.
-Эгоист, а как же я?
-Тогда в один день?