Фрэнк вскинул голову.
– Помнишь, как обращаться со старыми арбалетами, большими?
– Думаю, да.
– Хорошо. Возьми в оружейной и научи этих двоих.
– Конечно, капитан.
– Если встретите там что-нибудь еще странное, что угодно, немедленно докладывайте. И давайте прямо: если увидите… поверить не могу, что говорю это. Если увидите дракона, стреляйте на поражение. Плевать я хотела, что это научное открытие века. Я не собираюсь терять еще одного маршала. Понятно?
– Понятно, – ответили трое совершенно без энтузиазма.
– Могли бы получить чудненькое дело о краже иувеницита, но нет… Невесте Удачи обязательно надо плюхнуть на нас драконов, – пробурчала Магуайр и на этом отпустила их, но сперва закинула в рот еще одну таблетку аспирина.
Приказ Магуайр стрелять на поражение беспокоил Твайлу. Но что уж, она была из тех, кто чувствовал груз вины каждый раз, когда слышал щелчок мышеловки под кухонной раковиной. Прочитав ее мысли, Фрэнк погладил ее по спине, пока они шли к оружейной, и прошептал:
– Если дойдет до дела, я сам.
– Это ведь не то же самое, что уложить бродягу. Бродяги были уже мервые. А это… – Ее голос увял.
– Должен признать, как-то меня не радует перспектива застрелить научное открытие века, – сказал Дакерс.
– Ближе к делу разберемся, Дакерс, – сказал Фрэнк. – Не переживай чересчур.
Твайла остановила их.
– Если собираемся работать вместе, мне кажется, лучше обращаться по имени. С этих пор я Твайла, а это Фрэнк.
– Ладно, но честно предупреждаю, имя у меня потешное.
– Хуже, чем Дакерс? – вслух поинтересовался Фрэнк. Твайла шлепнула его по руке.
– Пэнроуз, – грустно сказал он. – Но друзья зовут меня Пэн.
– Приятно поработать вместе, Пэн, – сказала Твайла.
– Это взаимно.
У оружейной Фрэнк заполнил бланк запроса и протянул Ферн. Она вскинула выщипанные в нитку брови, но вскоре вернулась с тремя полноразмерными арбалетами.
– О да! – крякнул Пэн, взяв в руки один.
– Лучше смазать ложе и натереть воском тетиву, – предложила Ферн. – Эти штуки никто не брал лет двадцать, кажется.
Она взяла арбалет и дунула на него, подняв театральное облако пыли. Оно угодило прямо в лицо Пэну, и тот чихнул.
– Спасибо, Ферн. – Фрэнк забрал арбалеты и отдал один Твайле. Та несколько неохотно взяла его.
– Думаешь, это обязательно?
– Магуайр, очевидно, считает, что это не повредит, а я лучше опозорюсь, чем умру.
– Тут согласен на все сто, – ответил Пэн.
Твайла уставилась на него:
– Это не ты только что говорил об открытии века?
– Все так, но как же прикольно будет стрельнуть из этой штуки!
– Удачной охоты на дракона, – пошутила Ферн, когда они собрались на выход со своими огромными арбалетами. Твайла изобразила улыбку и выдавила еще более ненатуральный смешок – знала бы Ферн, что ее слова угодили точно в цель!
Глава четвертая
– Ура! – заорал Дакерс, третий раз попав стрелой в консервную банку.
Не минуло и суток с тех пор, как они получили огромные арбалеты, но Дакерс уже по уши влюбился.
Фрэнк уставился на сук дерева – сердцевидного ореха, на котором секунду назад висела банка.
– Пресвятые Матери…
Дакерс разгладил узкие усики.
– Я отличный стрелок.
– Да уж. Твай, твоя очередь.
Стрельба из арбалетов нравилась Твайле куда меньше, чем ее товарищам. Она не была уверена, что нервирует ее больше: необходимость натягивать рычагом толстенную тетиву или ужасающая мощь, с которой спусковой крючок посылал стрелу в полет. Поэтому она с огромным облегчением услышала со спины робкое «Приве-ет? Доставка почты?» от Гермии.
– Оп, давайте-ка спрячем оружие, – сказала Твайла, с радостью отдавая арбалет Фрэнку.
Крошечная ежиха мучительно долго шла по площадке перед казармой. Огромные голубые резиновые сапоги не помогали. К моменту, когда Гермия добралась до маршалов, она так пыхтела, что запотели очки.
Твайла боролась с искушением схватить ее и потискать.
– Привет, Гермия. Рада видеть, – сказала она.
Нимкилимка засопела в ответ, но радостно.
– Письмо, – выдохнула она. – Тебе. – Еще вздох. – От. – Еще. – Капитана.
Она полезла в сумку, достала письмо и протянула его Твайле. Конверт зацепился за иголку и порвался.
– Божечки, – грустно сказала Гермия.
– Ничего.
Гермия кивнула, но на глаза у нее все равно набежали слезы. Она достала из кармана мятый платочек и высморкалась. Носик у нее был умилительно курносый.