– Если я его сегодня пришибу, поможете с алиби? – спросил у них Дакерс.
– Разумеется, – ответил Фрэнк.
Твайла почти не сомневалась, что Дакерс шутит, но на всякий случай сказала:
– Но ты все-таки не убивай его сегодня. И вообще. Пожалуйста?
– Зануда, – беззлобно заявил Дакерс и вышел.
Вечером горедня Твайла и Фрэнк вернулись в казарму с дневной смены и обнаружили, что Дакерс выводит своего эквимара в одиночку.
– А где Херд? – спросила Твайла.
– Понятия не имею. Думал, отошел отлить, но он ушел час назад, и с тех пор я его не видел. Если не притащит свою жопу обратно через пять минут, я поеду один. Опять. На прошлой неделе он мне такое уже устроил. Явился только часа через два после заката.
– Хочешь, поеду с тобой? – предложил Фрэнк.
– Ничего. Он точно явится. Рано или поздно.
– Сигнальную ракетницу далеко не убирай. Мы будем посматривать, – окликнула его Твайла, когда он повел эквимара из стойл, и Дакерс помахал им на прощанье.
Вдали раздался зловещий раскат грома. В Танрии бушевала всего одна гроза, огромная черная туча, которую сотворил плененный Бог Гнева, и попасть в эту грозу было крайне неприятно. Твайла тревожно взглянула на небо и пошла вслед за Фрэнком в казарму. Дверь и окна они оставили нараспашку. Если Дакерс попадет в беду и отправит сигнальную ракету, они непременно заметят.
Они сели ужинать, когда услышали снаружи робкое:
– Приве-е-е-ет? Почта?
– Заходи! – позвала Твайла, и в следующий миг Гермия, новый нимкилим-почтальон Танрии, сунула в казарму свой курносый ежиный носик. До нее здесь работал потасканный проспиртованный кролик-сквернослов, так что, насколько понимала Твайла, Гермия была куда лучше, по крайней мере, если говорить о манерах. Большая часть нимкилимов ростом недотягивала до людей, но утыканная колючками голова Гермии недоставала Твайле и до пояса, что добавляло обаяния этой прямоходящей ежихе. Она носила вязаную узорчатую кофту на три размера больше, красный шерстяной шарф и голубые резиновые сапоги с рисунком из облачков. Иголки то там, то сям торчали из свитера, придавая ей уютно-взъерошенный вид, а черные глазки-бусинки казались просто огромными за идеальными кругами очков. Она была такой невыносимо милой, что Твайле при каждой встрече хотелось восторженно запищать.
Гермия копалась в потертой кожаной сумке, но вздрогнула, когда вдали залаяла бродячая собака.
– Божечки! – пискнула она, и из сумки мини-лавиной посыпались на пол еще не доставленные письма.
Фрэнк фыркнул – то ли засмеялся, то ли раздраженно вздохнул, а может, и то и другое. Твайла встала из-за стола, чтобы помочь собрать разлетевшиеся письма; она схватила сколько получится, а Гермия поднимала по одному и всматривалась в каждый адрес, прежде чем аккуратно опустить конверт в сумку.
– Это вам, – сказала она Твайле таким тоном, словно само существование этого письма удивляло ее.
– Спасибо. – Твайла широко улыбнулась, увидев, что письмо от Хоуп, ее дочери.
– И это. Божечки-кошечки, целых два письма!
Твайла взяла второе и принялась копаться в своем рюкзаке с Грэйси Добро-с-кулаками в поисках мелочи на чаевые.
– Для вас, маршал Эллис, тоже есть письмо, я точно знаю.
Розовый язычок Гермии показался в уголке милого ежиного ротика – она принялась рыться в сумке.
И рыться.
И рыться.
Вытащила письмо, внимательно осмотрела его и сказала:
– Нет.
Вытащила другое, осмотрела его и сказала:
– Нет.
Вытащила чудовищных размеров ящик раза в четыре больше сумки, пыхтя под его тяжестью, и сказала:
– Нет.
Заметно приуныв, она бросила ящик обратно в сумку, вытащила бутылку – это оказалась виноградная газировка – и сделала глоток, чтобы придать себе сил.
– Как ты думаешь, может быть… там? – Фрэнк показал на правое плечо Гермии: пара писем накололась на иголки, торчащие из кофты.
Гермия поставила бутылку на стол и розовой лапкой сняла один из конвертов.
– Нет, не оно. – И приколола письмо на иголки, торчащие из свитера слева.
Фрэнк состроил полное муки лицо, а над Драконьими Зубами прогремел очередной раскат грома.
– Не груби, – высказала ему Твайла.
– Я ничего не сказал.
– Тебе и не надо.
Ничего не заметив, Гермия стащила с иголок второе письмо. Тихо хрустнула бумага. Гермия ойкнула с досадой, поправила очки и прочитала адрес.
– Ой, нашла!
Фрэнк взял свое письмо в надорванном конверте, а Твайла отдала Гермии чаевые.
Та прижала монетки к сердцу, глаза подернулись дымкой за стеклами очков.