Перед закатом генералы доложили Лацифу о готовности армии. Ребята стояли в общей гостиной и озабоченно смотрели на короля. Он кивнул им, окинул вопросительным взглядом глупо улыбающегося командующего и открыл портал. Переместился на горную гряду и рухнул на теплые камни, наблюдая как медленно и грациозно появляется на небе серебряная луна.
«Если она согласится, - услышал он голос Гаута, - пообещай, что сделаешь все, чтобы я не сдох!»
«Обещаю. Ты сдохнешь, только если вытворишь какую-нибудь гадость. Я сам тебя тогда и убью».
Лациф поглядел на вулкан вдалеке и позвал:
- Тенебра, нам надо поговорить.
Ответа не последовало.
- Ты не можешь не прийти, когда рожденный под твоим светом взывает к тебе.
Некоторое время вокруг царила тишина, но, наконец, небо засияло и разразилось знакомым голосом: «Чего ты хочешь?»
- Хочу обсудить твою дружбу с Создателем и сделать предложение. Неужели не явишь мне свой прекрасный лик?
«Достаточно и того, что я слушаю тебя».
- Кто бы сомневался, - хмыкнул Лациф. - Мне не нужен враг в лице богини, давай совершим сделку и, тем самым, закрепим нейтралитет в отношении друг друга.
- Что ты готов отдать мне? - эхом в небе отозвался голос лунной богини.
- Я готов отдать тебе Гаута. Хочешь?
Лациф напряженно молчал, Тенебра размышляла. Время текло, но вот что-то сверкнуло в небе, и серебряный телот помчался прямо к вулкану:
«Вот мой ответ!»
«Гаут, к тебе!» - мысленно заорал Лациф, на ходу перевоплощаясь в демона и запуская копье в серебряную птицу. Попало, но вошло не глубоко и упало на землю, однако этого хватило, чтобы изменить траекторию ее полета.
Из вулкана поднялась огненная волна и бросилась на телота, тот завизжал и полуобгоревший выбрался из цепких лап, взлетев высоко в небеса.
«Чертовы птицы!» - фыркнул Лациф и поднял копье.
Он замер, прислушиваясь и принюхиваясь. Вот над головой зашелестело, ветер принес аромат жареного мяса и паленых перьев. За спиной он услышал трепет крыльев, развернулся…но там никого. Зато увидел, Гаута несущегося в противоположную от него сторону.
Лациф осознал происходящее. Сделал резкий шаг вперёд, на ходу поворачиваясь... и уткнулся своими желтыми глазами прямо в серебряные глаза второго телота. Распахнутый изогнутый клюв застыл перед ним, впервые оказавшись настолько близко. Сотни мелких тончайших острых игл торчали внутри клюва этой птахи, готовые проткнуть насквозь и превратить в дуршлаг любого, кто попадет в них.
Но телот не двигался. Остекленевший взгляд замер, и гомокул со всего маха, вонзил копье в раскрытую глотку птицы: «Пробивной удар!»
Та дернулась и пронзительно закричала, а потом, захрипев, бросилась вместе с копьем ввысь. Лациф выругался и, обращаясь в волка, сиганул за ней. Прыжок, и он закусил в зубах ее крыло. Серебряная завопила и стала падать на землю, а вдалеке рухнул Гаут и второй телот.
Драка была в самом разгаре. Демон обвивал, подобно змее нежное сияющее оперение птицы, оставляя на ней черные следы ожогов. Та вилась под ним, громко кричала, словно звала на помощь и умоляла о скорой смерти.
«Вот в чем плюс моей бестелесности! Меня не убить, глупая тварь!» - слышал Лациф его азартный крик в своей голове.
Он усмехнулся и впился во второе крыло телота, что приземлился на спину. Тот сипло захрипел и торопливо, переворачиваясь, попятился от него. Взгляд птицы был таким живым и напуганным, что Лациф на секунду растерялся.
Серебряный умоляюще глядел. Над ним зависла когтистая волчья лапа, но Лациф не торопился пускать ее в ход. Волк очень медленно и осторожно, внимательно глядя на телота, опустил лапу, и птица склонила голову в знак благодарности, как вдруг ее словно толкнули сзади, и она в отчаянии, смотря прямо на него, будто моля о прощении, бросилась на Лацифа. Тот успел только распахнуть пасть, защищаясь. Секунда, и шея захрустела промеж его клыков. Птица рухнула на камни и глазами полными скорби уставилась на короля. Неприятная тяжесть новой расправы легла на его плечи.
«Да что же ты такое?»
Он обратился гомокулом и присел над все еще дышащим телотом. Осторожно коснулся пернатой головы и провел рукой по сияющему длинному изогнутому клюву. Птица попыталась поднять голову, но у нее не вышло и, издав последний болезненный вздох, ее полоса жизни потухла.