Макс заткнулся, а я припарковался у одной знакомой забегаловки.
– Пошли, закинем чего-нибудь горячего и кофе. Спать хочу.
Макс еще и покраснел.
– Не понял, – захлопнул я открытую уже дверь. – В чем проблема? Ты же знаешь, что я иногда предпочитаю парней? Лет десять уже знаешь.
– Знаю. Просто первый раз вижу.
– Забей. Если что, можешь вырезать свой жировик в другой больнице.
– Да нет… Нормально все. Просто как-то… Не знаю.
– Ладно, дома на досуге переваришь. Пошли уже что-нибудь съедим?
***
– Серег, – я на автомате прикрываю локтем пострадавшие ребра под гогот Макса. – Может, после работы к тебе, посидим, врежем по пиву?
– Можно, – видимо, это моя карма: утешать и поддерживать. Я же помню, Нинку он послал, надо это дело запить.
Глядя на пару бутылок водки к пресловутому пиву, я понимаю, что «Нинку» лечить мы будем всерьез.
– Вот скажи мне, Серег, – пьяный взъерошенный Макс казнит очередную сигарету, расплющивая ее в переполненной пепельнице. – Почему нельзя просто любить? Почему секс стал услугой? Не встретил с работы, замотался – дрочи! Сделала минет – веди в кино. Не, мне не жалко, я и в кино свожу, и с работы встречу, не вопрос, но не в качестве платы. Понимаешь?
– Понимаю.
– Сначала-то все, блядь… Идеально. Но как только привыкну и все наладилось… все, блядь… Торгово-денежные отношения. Че за херня такая? Ты мне вот скажи… У тебя с твоим хирургом тоже так?
– Макс.
– Нет, ты мне скажи.
– Не так, Макс. Но у нас не те отношения. Мы просто друг друга в плане секса устраиваем.
– И все?
– И все.
– И тебе похуй, есть там у него кто?
– Нет. Если встретит кого, я отойду. Без вопросов. Ну и наоборот.
– А если он параллельно с кем?
– Макс, мы тебе что – кролики? У него работа, у меня работа. Реально вот на эти параллели времени нет.
– А он как ты? И вашим и нашим?
– Макс, я и ваших и наших. А он только под наших. Андестенд?
– Типа того. А втроем?
– Что втроем? – ох, что-то не нравится мне поворот разговора.
– Ну, с женщиной.
– А на хрена?
– Что, вообще никак?
– Завязывай. Давай еще по одной и спать, завтра еще работать.
Макс разметался по дивану, содрав с себя одеяло и вышвырнув подушку. Вот на хрена он сначала закутывается как в кокон, а потом это все с себя спинывает? Я отвернулся к стене, схватился за край, выбирая точку фиксации, потому что комната начинала бешено вращаться, стоило мне только закрыть глаза. Завидую – дрыхнет себе, а я лежи тут на аттракционах из-за какой-то Нинки. Пиздец, а завтра еще полдня за рулем… Я повернулся к Максу, тот, замерзнув, подкатился ко мне ближе и попытался втиснуться под теплый бок. Хрен тебе. Перегнувшись через него, втащил выкинутое на пол одеяло и укрыл эту пьянь. Пьянь довольно вытянулась и засопела. А я смотрел и думал. Хочу ли я Макса? Хочу. Давно хочу. Сколько знаю. Но предпочитаю дружить.
– Дружить, я сказал! – рявкнул я на нижний интерес, начавший вдруг набирать силу.
Отвернулся. Блядь… Рино со своими разговорами взял и перетряхнул когда-то плотно утрамбованное на задворки сознания желание.
Опять повернулся к Максу и уставился на его профиль. Надо завязывать с этими мыслями и совместными ночевками после пьянок хотя бы на какое-то время.
***
– Как там Макс? Все нормально?
– А что с ним будет?
– Голову поверни.
– Вот тут еще помассируй, – я растекался под умелыми пальцами Рино. Стояк уже ощутимо мешал неподвижности. – Останешься у меня сегодня?
– Останусь. Завтра выходной, так что утром не буди, я дверь захлопну.
Горячие поцелуи рассыпались по чувствительному месту между лопаток, и я застонал от удовольствия. Рино, прижавшись к моим ягодицам, потерся в ответ на мое постанывание, давая понять, что возбужден не меньше. Поцелуи становились настойчивее и агрессивнее и спускались все ниже.
– Перевернись, – муркнул мне Рин.
Я перевернулся, одновременно пытаясь стащить с себя остатки одежды. Рино, обхватив губами открывшуюся головку и проведя языком под шкуркой, выпустил ее изо рта.
– Серж, а давай тебе обрезание сделаем?
– Рин, а давай ты другие свои навыки вспомнишь? И зачем обрезание? Тебя что-то не устраивает?
– Все устраивает, просто мне обрезанные больше нравятся.
– Ты и так меня бриться под ноль заставляешь, сейчас еще и обрежешь, дальше что? Пирсинг?
– Я подумаю.
– Я тебе «подумаю»!
– Говорят, когда под уздечкой пирсинг, ощущение совсем улетные. Он как бы сильнее давит на простату, но презерватив может порваться.
– Все-то ты о своем кайфе переживаешь, – фыркнул я. – О моем потужи? – ткнулся возбужденным членом в его губы.
Рино, хитро прищурившись, нарочито медленно обвел кончиком языка головку и, не разрывая зрительного контакта, медленно стал погружать мой член в рот, зная, как это заводит. Я застонал и выгнулся. Вот шайтан! Так он меня в два счета прикончит. Но Рино сбавил темп, прикрыл глаза и, медленно вдыхая, погрузил член дальше. Я почувствовал, как его горло конвульсивно сжалось. Чччерт! Кайф-то какой! Он выпустил меня и, облизав, заявил:
– Не надо пирсинг. С пирсингом так вот хрен проглотишь. Мешать будет.
– Ну слава тебе господи… – пробормотал я.
– Не надо ко мне уж так официально…
– Рино!
– Все, молчу, упал на колени и удовлетворяю.
И стоило Рино подтвердить свои слова действием, как раздался звонок.
– Твою мать! Нет меня дома. Рино, не останавливайся.