Двести пятьдесят девятый бой.
Я стоял напротив него. Но теперь я не чувствовал себя жертвой. Я был его отражением. Я стоял в его низкой, хищной стойке. Я дышал в его ритме.
Он атаковал первым. Стандартный, быстрый укол. Сотни раз я умирал от этого удара. Но не в этот раз.
Я не уклонился. Я сделал то, что делал он. Я шагнул в сторону, одновременно отбивая его клинок своим кинжалом. Наши движения были почти синхронны. Это был танец двух теней.
Мы обменивались ударами. Сталь звенела о сталь. Я не использовал магию. Он тоже. Это был чистый поединок. Поединок на мечах, которому он сам меня и научил. Я все еще был слабее. Он был быстрее. Каждый его удар заставлял мой кинжал вибрировать, отбивая руки. Каждый его финт был идеален. Я был в глухой обороне, балансируя на грани.
Но я ждал. Я ждал тот самый момент. Ту самую последовательность, которую я заучил ценой сотен своих жизней. Вот он наносит рубящий удар справа. Я парирую. Он тут же разворачивается и бьет рукоятью меча. Я пригибаюсь. И вот она. На долю секунды после этого сложного движения его левая сторона, его щека, остается открытой. Окно в полсекунды.
Раньше я был слишком медленным, чтобы им воспользоваться. Но не сейчас.
Я вложил все в один-единственный, отчаянный рывок. Вспышка «Усиления» в ногах. Вспышка «Усиления» в руке. Мой «Мощный Удар». И вся моя ненависть, вся моя воля, сфокусированная на кончике моего «Кинжала Тихой Тени».
Я двигался быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Мой клинок прочертил в воздухе черную, безмолвную дугу.
Симулякр Хакона впервые за все эти бои среагировал неправильно. Он не успел.
Кончик моего кинжала коснулся его лица.
Я не смог его убить. Я не смог нанести глубокую рану. Но я оставил на его безупречной, презрительной щеке тонкий, неглубокий, но абсолютно реальный порез.
Он замер. Впервые за двести пятьдесят девять боев он замер. Он медленно поднял руку и коснулся своего лица. В его глазах, на долю секунды, промелькнуло нечто, чего я раньше не видел. Не презрение. Не спокойствие. Удивление.
А затем это выражение исчезло, сменившись ледяной яростью.
Он двинулся с такой скоростью, что я не успел даже моргнуть. Его меч пронзил мое сердце прежде, чем я успел осознать свою победу.
Я открыл глаза. Я снова стоял на серой равнине. Мое тело было целым. Но я улыбался. Я посмотрел на симулякр Хакона. Он стоял напротив, как всегда. Но теперь он был другим. На его щеке алела тонкая красная линия.
Я не победил. Но я доказал. Я доказал, что боги тоже могут кровоточить. И моя охота перестала быть односторонней.
Глава 49 Урок Мясника
Возрождение. Снова. Двести шестидесятый раз.
Я стоял на серой равнине. Фантомная боль от меча, пронзившего мое сердце в прошлом бою, все еще отдавалась в груди. Но теперь я улыбался. Кровавой, злой, торжествующей улыбкой. Я оставил на его безупречном лице шрам. Я доказал, что он не бог. Он смертен. А все, что смертно, можно убить.
С этой мыслью я снова бросился в бой.
Следующие несколько десятков моих жизней превратились в изнурительный, кровавый вальс. Это больше не было избиением. Это стало дуэлью. Дуэлью на мечах, где я, ученик, пытался превзойти своего идеального, безжалостного учителя.
Я копировал его. Каждое движение. Его низкую, хищную стойку. Его экономную, взрывную работу ног. Его манеру парировать удар не силой, а точным, уводящим движением. Я стал его зеркалом. И зеркало начало давать трещины.
Он все еще был сильнее. Его тело, тело взрослого мужчины, было выносливее моего, даже с учетом «Усиления». Он все еще был быстрее. Его реакция была реакцией машины, не знающей сомнений. Я проигрывал. Снова и снова.
Но теперь поражения были другими. Они были долгими. Я мог продержаться в поединке на чистой стали минуту. Две. Пять. Мы кружили по арене, и лязг наших клинков был единственной музыкой в этом сером мире. Я учился. С каждой смертью я понимал его стиль все глубже. Я видел начало его атаки за мгновение до того, как он ее совершал. Я предугадывал его финты.
[ПОРАЖЕНИЙ: 274]
[ПОРАЖЕНИЙ: 286]
[ПОРАЖЕНИЙ: 299]
Я возродился в двухсотый девяносто девятый раз. Я был на пределе. Мой «дух», моя выносливость для «Усиления», была почти на нуле. Я знал, что долгого боя на мечах я больше не выдержу. Я достиг своего потолка. Потолка воина.
«Я достиг его уровня в технике, — понял я, глядя на его спокойную, ожидающую фигуру. — Я знаю каждый его удар, каждый его финт. Но его тело — тело взрослого мужчины. Мое — тело ребенка. В чистом поединке на мечах, в битве на истощение, я всегда буду проигрывать. Я пытался победить его его же оружием. Это была ошибка».