Кайл посмотрел на свою мать, потом на огонек, который тут же погас, стоило ему отвлечься. Он понял. Его характеристика «Магическая одаренность: 9» — это не просто цифра. Это его путь. Его оружие. Его шанс стать не просто выжившим, а кем-то большим.
В эту ночь он впервые за свою новую жизнь не спал. Он лежал с открытыми глазами, снова и снова вызывая крошечную, послушную искорку. Он смотрел на нее, и в его детских глазах отражалось пламя — не только магическое, но и пламя амбиций, которое, как он думал, давно погасло в его душе.
Игра началась. И на этот раз он был не просто зрителем. Он был игроком с невероятными стартовыми бонусами.
Глава 2 Шепот у очага и тайные искры
Ночь после открытия была густой и напряженной. Тишина в доме больше не была умиротворяющей; она звенела от невысказанных слов и затаенных эмоций. Кайл лежал в своей маленькой кровати у стены, притворившись спящим. Он замедлил дыхание, расслабил мышцы — навыки, отточенные годами вынужденного бездействия в прошлой жизни, оказались бесценны и в этой. Он был не просто ребенком, спящим в своей постели. Он был шпионом на вражеской территории, и эпицентром этой территории был его собственный дом.
Его уши, привыкшие улавливать малейшие шорохи, были навострены. Он слышал, как потрескивают угли в остывающем очаге, как за стеной тоскливо воет ветер, и как напряженно бьются два сердца его новых родителей.
Наконец, когда молчание стало невыносимым, Элара заговорила. Ее шепот был едва слышен, хрупок, как крыло мотылька.
— Рорик... ты видел?
Ответа не последовало. Кайл услышал лишь, как скрипнула лавка под весом отца, который, видимо, сел, повернувшись к огню.
— Я не сошла с ума, — с отчаянием в голосе продолжила Элара. — Прямо на его пальце. Огонек. Настоящий. Он не обжигал его. Он... слушался.
— Я видел, — голос Рорика был низким и хриплым, как скрежет камней. Он не был напуган, как Элара. В его тоне Кайл уловил нечто иное — тяжелую, давящую задумчивость.
— Что это? Духи? Благословение? Или... — она запнулась, боясь произнести страшное слово, — ...проклятье? Старая Нанна рассказывала про детей, отмеченных хаосом. Их забирают...
— Молчи, женщина! — резко оборвал ее Рорик. Не грубо, но властно. — Не произноси это слово в нашем доме. То, что я видел, не было хаосом. Хаос жжет и разрушает. А этот огонь... он был ручным. Послушным. Это дар.
— Дар, который может нас погубить! — ее голос сорвался. — Что, если кто-то узнает? Сосед, староста... наместник Барона? Ты же знаешь, что они делают с... с такими, как он. Они забирают их в свою Академию. И никто их больше не видит. Говорят, их превращают в живое оружие для войн на севере! Мой сын — не оружие!
Кайл почувствовал, как холодок пробежал по его новой, детской спине. Академия. Живое оружие. Вот и первые крупицы информации о том, как этот мир обходится с магами. Не так уж и радужно.
Снова долгое молчание. Рорик, видимо, подбирал слова.
— Значит, никто не узнает, — наконец произнес он, и в его голосе зазвенела сталь. — Никто. Никогда. Это будет наша тайна. Тайна нашего рода. Ты будешь учить его почитать духов, как и учила. Я буду учить его быть мужчиной, быть осторожным. А он... он сам решит, что делать со своим даром, когда вырастет. Но мы должны дать ему это время. Мы должны его защитить. Ты поняла меня, Элара?
— Да... — выдохнула она. В этом выдохе была и покорность, и страх, и слабая искорка надежды. — Наша тайна.
Кайл медленно выдохнул. Первый рубеж был пройден. Его не сочли демоненком, его не испугались до смерти. Его решили защищать. Это было больше, чем он смел ожидать. Ответственность, которую они на себя взвалили, была огромной. И он не собирался их подводить.
Утро было другим. Воздух в доме все еще был пропитан вчерашним напряжением, но теперь оно было скрытым, подспудным. Элара двигалась по дому с преувеличенной нормальностью, но ее глаза постоянно возвращались к Кайлу, будто она ожидала, что он вот-вот вспыхнет, как факел. Рорик, наоборот, избегал смотреть на него прямо, но Кайл чувствовал его взгляд, когда отворачивался.
Он понимал — игра усложнилась. Ему нужно было быть не просто тихим ребенком, а идеальным тихим ребенком. Он намеренно споткнулся на ровном месте, свалив деревянную ложку. Заплакал, когда мать, вздрогнув, подбежала к нему. Это был calculado спектакль. Детская неуклюжесть, детские слезы. Он должен был убедить их, что вчерашнее было случайностью, чудом, которое и он сам не понял.
— Тише, мой маленький, тише, — шептала Элара, прижимая его к себе. — Все хорошо. Ты просто споткнулся.