«Ну, вот что вы, как дети? — говорю им. — Что, уже приняли на грудь среди бела дня? Вот медсестры заметят, выкинут вас всех к чертовой матери».
«Да хватит тебе уже», — сказал Толя, а сам виноватый вид на себя напускает. Я, конечно, разозлилась, но все равно мне приятно было: Толя мой в палате самый видный мужчина. Самый крепкий, самый ухоженный. Остальные трое — такие уж задохлики. И ногти черные, и носки пованивают.
Сел на кровати, ест, на меня поглядывает.
«Ну что ты тут истерику сразу устраиваешь — сказал Толя и по руке меня погладил. — Мы же по чуть-чуть. Для настроения, никто и не заметит. А нам хоть какая-то отдушина. Думаешь, приятно тут находиться?»
Простила я его. Вспомнила, как мы с ним когда-то познакомились. Он тогда шутил все. Веселый был мужик, добродушный. Этим и понравился. На первом свидании пуговицу на моей кофточке пальцами схватил и спрашивает:
«Хочешь, я оторву и сразу ўшыю[9]?»
«Не хочу»
«Смотри».
Оторвал пуговицу и в шею мне этой пуговицей тычет. И смеется. А потом мы поцеловались. Но это давно было, очень давно.
Ну вот. Я у него грязное собрала, расспросила о том, что врачи говорят, а потом мы в коридор вышли. Тут я ему и рассказала, что за случай вчера на линии произошел. И о своем сомнении тоже.
«Вот ты, — говорю ему, — можешь себе такое представить? Ты бы, например, коньяк в кармане домой повез? А телефон бы золотой купил? А картинки пошлые рассматривать любишь?»
«Не городи ерунду, — сказал Толя. — Ну, не купил бы. Ну, не рассматривал. Но это все твои субъективные доводы, люди разные бывают. Понапридумывала ты себе абы что».
Но я успокаиваться не собиралась. Мысли — они так просто не появляются. Если мысль возникла, значит, есть причина. Просто не каждый раз эту причину сразу уловить можно.
«Ерунду, ерунду... — сказала я. — А вот мужики твои в палате? Они же все нормальные. Извращенцев среди них нет. Их ты можешь представить со всем этим богатством? В таком вот виде непотребном?»
«Ну, не могу, — сказал Толя. — И что? Вечно тебе больше всех надо».
И тогда я на него по-настоящему уже обиделась и замолчала. Потому что это для меня самое страшное оскорбление, наверное, когда говорят, что мне больше всех надо. Мне как раз надо от этой жизни очень немного. Меньше других, я бы даже сказала. Сколько себя помню, никогда я больше других не просила. Человеку, я считаю, для счастья нужен простой прожиточный минимум. Во-первых, чтобы дома была чисто и спокойно. Во-вторых, чтобы мир был. В-третьих, чтобы люди были вежливы, довольны, и друг к другу относились уважительно.
Все остальное нам государство и так дает. Работа есть, жилье тоже. И крыша над головой. Медицина бесплатная, цены умеренные, пенсии старикам хватает. Не жирует никто, конечно, но оно так и для здоровья лучше. А то в мире, я читала, каждый год больше людей от ожирения умирает, чем от убийств. Это же надо так жрать не в себя, извините за выражение.
Нет, жить в Беларуси можно. По крайней мере, на талончик у каждого хватит. Мне Димка сказал, что проезд в общественном транспорте у нас самый дешевый в Европе. Так что не надо ля-ля. Войны у нас нет, и второй Украины мы тут не допустим. Осталось только по-человечески относиться друг к другу. Это же так просто. А оказывается, это и есть самое трудное.
Но Толя моей обиды будто бы и не заметил.
«Как там Димка?» — спросил он и в окно посмотрел. Грустно так посмотрел, мне его снова жалко стало.
«А что Димка? Все хорошо», — ответила я.
«Так и не приехал ко мне ни разу».
«Ну, ты же его знаешь. Занят он. Лежат с Олечкой, книжки читают. Или на мероприятиях этих своих».
«Книжки... Я вот что думаю. Надо им квартиру себе построить».
«Зачем?»
«Ну как зачем? Они молодая семья, им квартира нужна. Может им кредит все-таки взять?»
«Опять ты начинаешь. Не построят они ничего, не те у нас дети. С ними о таких вещах лучше вообще не заговаривать. А то помнишь, как он тебе ответил тогда, Димка-то наш? Что они во Львове жить собираются, и в этой стране их ничего не держит. Государство им не то, видишь ли. Президент не тот. Так и сказал».
«Так это когда было? Пять лет назад. Может, передумали уже».
«Они все время все передумывают. Только и делают, что передумывают. Сегодня во Львов к бандеровцам, завтра в деревню хотят, с туалетом на улице, а послезавтра уже «Я нарадзіўся тут»[10]у себя в комнате поют. А жизнь тем временем идет. Нет уж, Толя, пусть лучше с нами живут. Согласись. Вот у Гаркавого сын в Чехословакию уехал. Десять лет прошло, и ни ответа, ни привета. Может, и убили его там эти чехословаки. Ты такого детям хочешь? Что им, плохо у нас? Ну, скажи».
10
«Я нарадзіўся тут» — заглавная песня с одноименного альбома 2000 года группы белорусских рок-музыкантов, в частности Змитера Вайтюшкевича, Левона Вольского, Вероники Кругловой и пр.