Я не слушала её. Говорить с ней, после всего что она видела, было безумно стыдно. Какой лицемеркой я пришла туда, как воротила нос от неприглядной женщины, считая себя лучше, чище её. И что теперь? В каком я положении, раз незнакомый человек, не знающий меня, залезает мне в душу и находит нужные слова, чтобы я наконец перестала ломать себе ногти, сохранившие зловонный запах ублюдков и заламывать пальцы до хруста. Мне нужно чувствовать боль. Я хотела перекрыть ею ту, что исходила изнутри и не думать. Просто вычеркнуть этот день, словно его никогда и не было.
Я не отвечала ей, а она продолжала болтать всю дорогу до дома. И в какой-то момент, её голос заглушил мои мысли, давая мне возможность, понять, в каком напряжении я пребывала и наконец позволить себе расслабиться.
Уже возле моего дома, она обернулась ко мне, чтобы сказать то, что я буду вспоминать долгие годы, а после это станет частью моей кожи, выведенной чернилами на запястье:
— Один плохой день, не равняется плохой жизни.
— Спасибо. - я должна была сказать нечто большее, выражающее мою признательность ей. В идеале, нужно было пригласить её в дом и напоить чаем. Я отняла у неё столько времени, но все, что я смогла выдавить из себя. Это короткое: « спасибо» в котором была вся моя признательность и боль.
Свет в доме не горел. Я зашла, тихонько прикрыв за собой дверь.
Мне нужно смыть с себя прикосновения чужих пальцев, а лучше, содрать с себя кожу, чтобы больше никто не смел меня касаться.
Частые вдохи. Брошенный пиджак Кира на пол прихожей. Я дома.
Напротив входа огромное зеркало, а в нем…
Девушка, что смотрела на меня с той стороны была грязной. На её лице размазана сгустками кровь, перемешанная с землёй. Волосы, что некогда были пшеничного оттенка, превратились в бурые сосульки и ниспадали на ключицы.
Я заметила в них ветку, подцепил её пальцами, приготовилась к жуткой борьбе по её извлечению, но…
Ветка легко поддалась… вместе с клочком моих волос, что отделялись от головы, будто никогда мне не принадлежали.
На месте, где еще недавно были блестящие, здоровые, густые волосы, виднелась небольшая пустошь.
Я снова заплакала.
Слезы беззвучно катились по моим щекам. Я так боялась кого-то разбудить своими всхлипами, что приходилось прикладывать руку ко рту, глуша свой собственный голос.
Свет загорелся в прихожей. На пороге мама, кутается в шёлковый халат.
Я смотрела на неё.
Шаг, второй. И я бросилась ей на шею, чувствуя ощутимый толчок в грудь.
— Ты ничего не хочешь объяснить? — она не дает мне приблизится, не обнимает в ответ, только ждет.
— Я… гуляла с подругой и… Уп-упала. – начала заикаться я.
— Плевать. – отмахнулась от моей лжи мама. — Что это такое? - она повернула ко мне дисплей, на котором запечатлён мой поцелуй с Киром.
— Я… я – сколько времени прошло с тех пор? Год? Два? Нет, это было сегодня утром. Я снова всхлипываю.
— Ты, ты. – передразнивает мама. — Бесполезная дрянь, вот кто ты. Гребаная, избалованная шлюха!
Завтра ожидается ещё одна прода.
Эпилог
Я переводила растерянный взгляд с телефона на маму, не понимая, почему это сейчас, в эту самую минуту, стало таким важным и значительным. Я занервничала, не понимая, что я сделала не так и почему простой поцелуй вызвал в ней такую бурю эмоций, которая застрелила ей глаза, не позволив увидеть в каком я состоянии. Проглотив ком в горле, судорожно перебирала в голове возможные варианты ответа, которые не вызовут порцию негодования и ненависти, но не нашла, что можно ответить, потому что при разговоре с ней, нужно точно знать, что именно она хочет услышать, ведь другой ответ её не устроит.
Я набрала полную грудь воздуха, как перед прыжком на опасную глубину, понимая, как сильно я нуждаюсь в её поддержке и как разбивает на куски её отчужденность, может рассказав все как было, она не будет злиться. Я так не хотела её расстраивать. Боже, мне очень жаль, она же ночь не спала, волнуясь обо мне, а я тут со своими синяками, это разобьёт ей сердце!
— Я целовала Ворона. – из моей груди вырвался лишь слабый, надрывный шепот.
Я порывалась уйти, скрыться с её глаз и доползти до ванной, где часами смогла бы отмыкать, выскребая из своих пор въевшуюся грязь и чужие прикосновения. Второй раз за сегодня, ощущая омерзение от себя самой.