Я склонила голову набок, как делал Марк, когда чувствовал подвох. Вытянула шею, заглядывая за плечо мамы, которая в миг— раздалась в плечах, стараясь казаться больше, шире. Но это не помогло ей загородить мужской затылок, с проседью волос. Линия идеально выглаженного воротника распахнутой рубашки, края которой спадали по обе стороны от его обнажённого торса, если так можно назвать приличного вида, живот. Растегнутый ремень, мужчина даже не спешил застегивать, ожидая, чего-то, что происходило здесь до моего прихода и возможно, вскоре продолжится. Уверенная поза хозяина положения, дала понять, что он не редкий гость нашего дома, вот только к кому он пришёл?
Может к сестре? Она периодически приводила к себе парней, громко заявляя, что это тот единственный, с которым она готова разделить свои будни, а после пары ночей, его сменял другой. Но тот, кто сидел на резном кресле, нашей гостиной, явно не молодой парень, да и Вика выглядит так, словно её только-только разбудили и заставили убирать со стола. Длинные пижамные штаны, а сверху безразмерная футболка, она заметила мой взгляд и перехватив его, указала на входную дверь. Одними губами прошептав:
— Уходи, пока не поздно.
Медленно, я возвращаюсь к маме, её губы окаменели, а глаза готовы выкатится от напряжения. Она думает, пытается найти причину его нахождения здесь, своего вида. Но теперь, одного её слова будет мало, чтобы переубедить меня и, стоило слететь с неё материнскому обаянию, как она потеряла весь контроль над ситуацией и теперь, просто выгнать меня, будет недостаточно, чтобы скрыть все следы своей измены.
Да, возможно я и была дурой, закрывая глаза на её поздние гулянки с « подругами», на длительные командировки безработной женщины, уверяющей, что так нужно, для её ИП. На бесконечные траты, и ущемления в угоду её богатой жизни, на призывы ночевать вне дома, даже когда мне не было ещё восемнадцати. Ей было плевать где, главное не там, куда она приводила другого.
В моем сломленном духе, снова разгораются чувства, но не понимание и любовь, а ненависть и разочарование.
Мама хватает меня за щеки, стараясь отвести мой взгляд от него и сконцентрировать на себе. Кажется она бормочет о том, что не следует об этом никому говорить. Странно, неужели закончились оправдания…
Грустная улыбка озаряющая мое лицо, в считанные секунды превращается в оскал.
Ты наслаждалась, мама, моей болью. Видела, мое израненное тело, но не волновалась обо мне, радуясь сытой жизни, утопала в папиных деньгах, и отплясывала на его костях, когда он из кожи вон лез, чтобы найти деньги для того, чтобы не лишиться дома и продолжать нас содержать. Ты не поддержала его, напротив, нашла альтернативу. Теперь же, и тебе придется подыскать новый дом, когда отец обо всем узнаёт.
А он узнаёт! Я это тебе обещаю.
Для нас папа всегда был в хорошем настроении, даже если дела шли плохо, он оставлял все за порогом дома и входил к нам так, словно вновь готов был уронить весь мир к нашим ногам. К сожалению, в нашей семье произошли небольшие деления, где отец, по какой-то причине, выделял страшную дочь, меня. Чаще возил с собой на работу, знакомил с персоналом и постепенно учил основам управления, в то время как сестра была под влиянием мамы и её политики жизни.
Для него, мое мнение будет решающим, даже если Вика скажет, что все это не правда, он примет мою сторону. Он бы не владел бизнесом так долго, если бы не обладал жёстким и бескомпромиссным характером. А значит, скоро и маме придется познакомиться с его обратной стороной.
Я не даю матери шанса опередить меня, набрать его номер и уверить, что я не в себе. Быть может, в её версии, я даже потеряла бы сознание и меня бы привёл добрый дядечка, в столь поздний час, которого мама была просто обязана отблагодарить.
Кажется, я уже припоминаю подобную историю и пазл складывается в очень неприятную картину.
Телефон освещает тёмный коридор, освещая часть моего лица, цветами нашей фотографии, что стояла на моей заставке.
Мама бьет меня по руке, но я была готова к этому, поэтому отойдя в сторону, бросаю последний взгляд на человека, которого за день узнала по новому. Забавно, столько людей открылись для меня сегодня совсем иначе. Тот, о ком ходили ужасные сплетни, не притронулся ко мне и пальцем, заглушив и свой и мой порыв одновременно, а тот, кто был для меня целым миром, оставил подыхать в хостеле. Без денег, без тёплой одежды, без шанса выбраться из незнакомого места, без…невинности и хотя бы крох гордости. Он растоптал меня, превратил в пыль. В одну из своих множественных бывших, которые грезили его обществом, а натыкались на смятые купюры, и пустой, ничего не видящий перед собой взгляд Марка, что как и мне объявлял о финале так называемых отношений.