Почему-то.
Шестаков протягивает ко мне руку и я рефлекторно подаюсь назад.
«Не трогай меня, не трогай меня, не трогай меня».
Я уже говорила, что терпеть не могу чужие прикосновения?
Нет?
Это потому, что я сама об этом не знала.
Но сейчас явственно, до брезгливой дрожи ощущаю, что если он ко мне прикоснется… Я просто… Не знаю, что! Но пусть не прикасается!
— Манной каши хочется жуть как… — лепечу. Потому что дурнаядурнаядурная моя склонность вываливать все, что приходит на ум, когда нервничаю — ужас!
Но как ни странно, Витя смеется. Только смех этот не предвещает ничего хорошего.
— Когда мне было восемь, я представляла море и писалась в постель, а теперь сижу в твоей машине и хочу в туалет. Очень. Тут есть туалет? А то если нет, я могу представить…
— Вылезай, дура! — гаркает одноклассник, или, вернее сказать, похититель?