Сам я обычно играл в быстрые шахматы, десять папирос партия. Хочешь отыграться, не вопрос, с тебя ещё десяток, и так хоть до самого ужина. Но обычно больше трёх партий с одним и тем же я не играл, выиграв две первых и проиграв или слив третью. В результате человек уходил счастливый, проиграв 20, зато выиграв 10 папирос. Если хотел продолжить, то проигрывал ещё больше, так как удача от него отворачивалась. Но я мог такого и просто послать, под предлогом, что другие тоже хотят играть, а две из трёх партий он продул. Тем более желающие находились всегда, если не из левых, то из своих, чтобы отбрить шибко азартного мудака, который готов был последние штаны проиграть.
На следующий день после приезда чекистов казино перестало работать, надоело, да и комиссар попросил заняться полезным делом. Была ещё и третья причина. После ареста начальника АХЧ, двух поварих и отъезда хромого бухгалтера в городской морг, кормить стали намного сытнее и вкуснее. Утром на завтрак была манная каша, два куска белого хлеба и две шайбы сливочного масла, каждому. Хочешь кидай в горячую кашу, хочешь намазывай на кусок и ешь с какао, сваренном на молоке. В добавке тоже никому не отказывали, что с какао, что с кашей. Затем не повезло поросёнку в местном свинарнике, но он недолго визжал. Зато на обед был настоящий борщ на мясном бульоне, гуляш с картошкой и компот, причём сладкий, а не как обычно. Хлеб был только ржаной, зато грамм по триста на брата. На столах появились соль, горчица и перец, хотя и в еду специй не пожалели. Суп был наваристый и густой, а не как всегда, крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой, одна картошина на кастрюлю, да ещё и без соли. А такого второго блюда, я уже и не помню, когда ел. На добавку был только компот, но какая ещё добавка, если я еле из-за стола вылез, да и не я один. Даже самые кишкоглотные кишкоглоты и те не маячили у раздачи, едва ковыляя на выход. Сунувшись как обычно в окно мойки, чтобы выпросить пару косточек из компота для бельчонка, я был послан посудомойщицей Фросей, хоть и недалеко.
— Там на раздаче кастрюля, иди и нагреби себе сколько хочешь, а я и так с утра затурканная, как проститутка в портовом борделе.
— А с чего ты, Фрося, такая затурканная? — удивляюсь я такой неслыханной щедрости.
— А заёбкалась тут одна вас оглоедов кормить, да ещё посуды гора и со столов убирать. — Пожаловалась она, бросив тряпку.
— И почему ты сегодня одна? — пытаюсь я выяснить причину.
— Да, двух стряпух ночью чёрный воронок увёз, третья торба с утра на работу не вышла, вот за всех троих одна и отдуваюсь, да ещё и свою работу выполнять надо.
— Так это ты что ли сегодня готовила?
— А ты тут ещё кого-то видишь? Пришла утром, никого нет, начальства тоже. Пробежалась по кухне, нашла всё, что эти домой не упёрли, вот и сготовила. К обеду товарищ комиссар распорядился кабанчика заколоть, а чем буду вечером вас кормить, даже не знаю. Склад закрыт, начальника АХЧ нет, ключей тоже нет, да и есть ли что на том складе, я даже не знаю. За продуктами только эти торбы ходили. Какие-то у них там свои дела, как больше украсть и списать, да кому надо пасть взяткой заткнуть.
— А где ты всему этому научилась?
— Тебя на рифму послать или как?
— Не надо меня на рифму посылать. А всё-таки?
— Техникум я закончила и до войны работала в этом доме отдыха поваром.
— А теперь чего подавальщицей-посудомойкой?
— Старого начальника АХЧ посадили, а новому я не приглянулась, бо не дала, вот и сместили. Да и язык у меня длинный. Вот и сейчас… Всё, заболталась я тут с тобой. Иди отсюда, вода остывает. — Махнула она на меня рукой и принялась мыть тарелки.
— Ладно, я скоро. — Выхожу я из столовой, и заметив нескольких своих оглоедов в курилке неподалёку, взмахом руки зову к себе.
— Двое в мойку, двое в зал, двое на кухню. И чтобы всё блестело как трубы у духопёров. — Распределяю я обязанности добровольцев. — Фрося, скомандуй тут где что лежит, и дождись меня.
Сбегав в свою палату, я переоделся в военную форму, вернулся в столовую, взял Фросю за руку и оттащил к комиссару, который сидел и ломал голову над тем, где ему найти поваров а также продукты, чтобы прокормить такую ораву. Вот я и помог ему решить часть проблем. А разобраться с алкоголиками, дебоширами и тунеядцами я пообещал ему ещё вчера, правда со своей ровней. На старший командный состав я никак повлиять не мог, да и должного авторитета у них не имел. Они же белая кость ёптч, «господа офицеры», а я какой-то простой сержант, хоть и старший. На «ты» мы были только с молодыми ваньками из взводных, или же не совсем молодыми лейтенантами, хапнувшими горя на передке. А ещё я обещал комиссару разобраться с вооружением на складе и наладить охрану лечебного учреждения в ночное время. Так что сегодня нас ждало увлекательнейшее мероприятие — чистка, смазка, а также ремонт оружия, а для кого-то и ночная прогулка на свежем воздухе.