- Спасибо, - карамельки я взяла. – Гм… а… вы к нам надолго?
Нет, воспоминания – дело хорошее, но дом наш не то, чтобы велик, да и в принципе не готова я к полному воссоединению семьи.
- Так это… - гном поскреб бороду и, оглянувшись на сестрицу, промолвил: - До свадьбы только…
И вот тут я окончательно потеряла дар речи.
Свадьба.
Свадьба – это, конечно, хорошо и даже замечательно, но где-нибудь в отдаленной перспективе, а не чтобы вот так и сразу. Когда вот так и сразу, то это уже не свадьба, но полнейшее безобразие.
Сестрица же, испустив тяжкий вздох, сказала:
- Ты только не ругайся. Я все объясню.
А я засунула карамельку за щеку. С карамелькой за щекою ругаться как-то не получалось.
…дело было в любви.
И еще в Гретином волшебном эликсире, который местные оценили сполна, да и не только местные. Небольшая реклама, и вот уже желающих приобрести чудо-зелье столько, что очередь приходится расписывать на месяцы вперед.
Нет, это хорошо.
Удачно.
И можно, конечно, нанять кого-нибудь, тем паче Грете намекали, но в кои-то веки она намеки предпочла не услышать, здраво рассудив, что открыть рецепт проще, чем закрыть его. Какое отношение это имеет к любви? Самое что ни на есть прямое. Эликсир Грета продавала через лавку многоуважаемого Торвуса, гнома в городе известного. Сам-то он в силу возраста от дел почти отошел, передав оные с лавкой вместе сыну.
А уже сын…
Сын был хорош.
Деловит.
Практичен.
И доход от лавки сумел повысить едва ли не вдвое. Это до эликсира… а уж с ним…
- Понимаешь, мы патент оформим, я документы уже подала, - Грета нервно теребила розовые бусики, обмотанные вокруг запястья. – Передам права на пользование Эрику, а у него троюродный брат в столице. Представляешь, какие перспективы открываются?
- Ага, - мятные карамельки были хороши.
Сладенькие.
Нервоуспокаивающие.
- И я подумала, что лучше жениха не найти. Только… он единственный сын, наследник… а я кто?
- Кто? – я была в том благостном состоянии, когда могла лишь слушать и задавать вопросы.
- Никто… сиротинушка… - Грета всхлипнула.
- Горькая, - подсказала я.
- Почему?
- Так жалостливей.
Она вздохнула.
Нет, любовь была взаимной, а подкрепленная радужными перспективами обоюдной выгоды – все-таки проснулась в сестрице гномья кровь – и вовсе, можно сказать, неземной. Эрик дарил браслеты. И этот, с бусинками, тоже. В трактир водил. И матушке представил.
Вот тут-то и случилась… неприятность.
Матушка у Эрика была из рода старого, почтенного, а потому Грете не обрадовалась.
- Она… назвала меня полукровкой…
- Ты и есть полукровка, - я погладила широкий лист малины. – Даже четвертькровка… хотя так не говорят.
- Безродной… и вообще…
Именно тогда в Гретину светлую голову пришла чудеснейшая мысль отыскать папочку. А что, имя она знала, остальное же оказалось не так сложно.
- Понимаешь… она нас ждет… в гости… и если… если ей не понравится, то она не разрешит Эрику сделать мне предложение…
Я вздохнула.
Интересно, сказать Грете, что, даже будь она дочерью Подгорного короля, вряд ли бы понравилась будущей свекрови. Уж не знаю, почему, но чувствовала я это ясно. А еще чувствовала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Но Грета уставилась на меня и, шмыгнув носом, добавила:
- Тебе хорошо… у тебя целый эльф имеется.
Эльф имелся.
И вполне даже целый, хотя местами и погрызенный. Он по-прежнему появлялся ближе к ночи, устраиваясь в беседке, и мы пили чай.
Пили и молчали.
Порой говорили, но о вещах каких-то посторонних, к высоким материям отношения не имеющим. Он приносил эклеры и сахарные трубочки, а я заваривала Гретины сборы.
Нам было хорошо.
Мне во всяком случае. А Эль… как-то притащил большой справочник нежити. И еще подробную карту провинции, которую я повесила на стене в спальне. Были булавки с разноцветными камнями. И споры шепотом о том, стоит ли нападение свирдлов на рыбацкую деревушку считать особым происшествием.
Я знаю, он обращался в гильдию с запросами, но…
С гильдией у меня сложные отношения.
И у эльфов тоже.
Как бы то ни было, но прошедшие месяцы выдались на редкость спокойными, и это должно было насторожить.
- Ты же пойдешь? – робко поинтересовалась Грета.
А я вздохнула.
Пойду.
Куда ж я денусь. Вот интересно, должна ли я знакомить Гретиного папеньку со своим женихом, с учетом, что папенька, как по мне, личность пресомнительного достоинства, а жених и вовсе подставной?
Эль явился после заката, и малина зашелестела, приветствуя кормильца. Побеги стлались, листья сворачивались, выпрашивая сушеное мясо, которое Эль носил в кулечке.