– Вот именно. А он настаивал. Говорил, что узнал нечто такое, что мне шибко интересно станет.
– Заманивал.
– Ага.
– А на допросе что рассказал?
– Признался, что британцы ему много денег разом предложили, ежели он им назовёт человека, который всякими новостями шибко интересуется. Вот он про меня и вспомнил.
– Выходит, они не именно тебя ловили, а кого-то, кто им просто может подойти? – удивился Матвей. – И не важно, на кого он прежде работал. Так, что ли?
– Выходит, так. Понимаешь, после того клятого переворота они среди местных всякое уважение потеряли. Да ещё и погибли многие. Кто-то в бега подался. Те же шахсевены, узнав, что человек на инглизов работает, сами ему глотку перережут. У них это быстро. Британцев они крепко не любят. Да и французов тоже. Те ведь их почитай бросили, когда каша крутая заварилась. Всех бросили. И страну, и войска, и даже конфидентов своих. В общем, им теперь нужные сведения получать тяжко стало. Вот они и решили свои дела за счёт разведок других стран поправить.
– Как всегда и во всём, – презрительно скривился Матвей. – Вот ведь подлое племя. Чего ни коснись, так и норовят на чужом горбу в рай въехать.
– Есть у них такое, – кивнул толмач.
– А с нами, значит, хоть и не воюют, но и за кровников не держат?
– Это ты про персов? – уточнил толмач.
– Ага.
– Я ж говорил. Мы для них тоже зло. Но зло привычное. И воевали, и торговали, и договоры заключали. Всякое было. Но главное, что мы никогда на их власть не замахивались. Кто правил, с тем и сговаривались. Нам всегда всё равно было, кто тут на троне сидит. Главное, чтобы в драку не лез и прежние договоры соблюдал. А те же европейцы, они норовят всех под себя подмять. Им одних договоров мало. Им надо везде себя хозяевами показать.
– Колониальная политика. Кажется, это у них так называется, – проворчал Матвей, привычно ероша чуб.
– Это где ты такое слышал? – заинтересовался Ахмет-хан.
– Прочёл где-то. В газете, кажется.
– И что, по-твоему, это значит?
– Что есть империя. Кажись, метрополия называется. А есть чужое государство, где их войска стоят. Это, выходит, колония. Ну, а политика, она и есть политика.
– Ну, ежели без подробностей, то верно, – оценил толмач. – Это хорошо, что ты такие вещи понимаешь. Многое проще объяснить.
– А чего тут объяснять? – отмахнулся парень. – Что мы в чужую свару влезли, сами себе врагов наживая? Так это и дураку понятно. Решили те же британцы, французы и немцы промеж себя эти края поделить, вот пусть и грызутся. А наше дело сторона. Чем им хуже, тем нам лучше. Я б ещё при таком раскладе тем же персам стал оружие всякое продавать. Под тот же британский или немецкий патрон. Думаю, железа всякого на складах немало валяется. Слухи были, что даже японские винтовки имеются, что после дальневосточной войны остались.
– И как ты себе это представляешь? – иронично поинтересовался толмач. – У нас ведь с ними договор о сердечном согласии.
– И чего? Мы ж в их дела не вмешиваемся. Делят они эти страны, и пусть себе делят. А что оружие продаём, так то дела купеческие, и ничего больше. А коль сильно надо, так можно и причину под такое дело подвести. Мол, снабжаем местных оружием, чтобы они врага вашего били, вам в помощь. Потому и под патрон ваш.
– Только бизнес, и ничего личного, – удивлённо кивнул Ахмет-хан.
– Чего? – сделал вид, что не понял, парень.
– Есть у британцев такая поговорка. Мол, торгую и ничего против тебя не имею. А что врагу твоему продаю, так на то и дело купеческое, – с лёгкой улыбкой пояснил толмач.
– Во-во, и я про то. Выходит, им, значит, так можно, а мы не моги?
– Ну, это уж не нашего с тобой ума дело, – развёл Ахмет-хан руками. – Для таких дел особые люди имеются.
– Это в смысле генералы в столице? – хмыкнул парень. – Ну-ну.
– Я смотрю, ты совсем властям не веришь, – удивлённо протянул толмач.
– Эх, друже. Давно ты в империи не был, – вздохнул Матвей. – А рассказать тебе всё толком я не могу. И не потому, что не хочу. А потому, что и сам далеко не всё знаю. Говорю же, чувство такое, что грядёт что-то страшное, а что именно, никак в толк не возьму. Вон, в пятом году, после проигрыша японцам, чего только в газетах не писали. А после и вовсе какую-то революцию устроили. И вроде всё как было, так оно и осталось, а всё одно всё только хуже становится. Ну не умею я всё это правильно объяснить, уж прости.
– Бог простит, – отмахнулся толмач, что-то обдумывая. – А в чём хуже?
– Ну, первым делом цены на хлеб и зерно всякое упали. Урожай ведь мало вырастить. Его ещё и продать потребно. Далее, железо и уголь дороже стали. А я ведь кузнец. И как простому человеку жить, коль я стану ему цену за ту же косу поднимать? А иначе никак. Железо с углём вздорожали, вот и выходит, что даже если я бесплатно работать стану, всё одно дорого. Вот и выходит, что вроде всё, как было, а всё одно только хуже стало.