Юлия Зонис
Зачем собаке пятая нога?
Двое на веранде распивали куаровый сок из высоких граненых стаканов. Солнечные лучи пробивались сквозь навес из листьев пальмакации и ласково щекотали физиономию одного из собеседников – плотного краснолицего сержанта Кунни Бабушка. Его тропический шлем лежал на столе, а сам сержант постоянно смахивал выступающие на лбу капли пота тыльной стороной ладони. Второй мужчина был поджар и смугл, с седоватыми висками и насмешливым ртом. На базе его не звали иначе как Док Дулитл, хотя настоящее имя его было Ирвин Ричардсон.
– Жарко сегодня, а? – пропыхтел сержант.
Хозяин дома улыбнулся.
– Добро пожаловать на Таильти. Ничего, через пару деньков привыкнете. Хотите свежего сока, из холодильника? Ваш-то, наверное, уже нагрелся. Я попрошу Ольгу принести.
Сержант изумленно хмыкнул.
– Ольгу? Вы привезли сюда жену, Док?
Улыбка Ричардсона стала шире.
– А вот сейчас увидите.
Он обернулся и прокричал внутрь дома:
– Дорогая! Пожалуйста, принеси сержанту еще сока. И виски со льдом для меня.
По прохладным темным комнатам прокатилось эхо. Сержант крякнул.
– Тоже не прочь выпить виски? Как ваш новый практикующий врач, не советую. Первые дни лучше воздержитесь от спиртного. Надо попривыкнуть и к климату, и к обстановке.
Бабушка почесал в затылке.
– А скажите, что случилось с моим предшественником? Мистер Маевник, когда мы подписывали договор, дал понять, что моя должность… как бы это сказать… пожизненная.
– Ах, Роберт? Бедняга погиб на рыбалке. Кажется, его сожрал какодил.
Сержант содрогнулся.
– Не переживайте, – приободрил его доктор, – вам это вряд ли грозит. Боб был страстным рыбаком, так что единственное, что удивляет меня в этой истории, – как его не съели раньше. Здешние речки кишат всякой гадостью. Местные, впрочем, мажутся соком златовласки и лезут в воду без страха, но я не могу перенести вонь. Полагаю, и какодилы не могут. Я вырыл бассейн за домом, так что, если захотите поплавать – милости прошу.
Внутри дома послышались шаги.
– А вот и Ольга с вашим соком.
Сержант оглянулся и так и замер с открытым ртом…
(Спустя две недели.)
Сержант топал по тропинке, тянувшейся вдоль окраины поселка и через заросли вододендрона поднимавшейся к гасиенде доктора Ричардсона. Запыхавшийся Бабушка сдвинул шлем на затылок и обмахивался фигусовым листом. Тяжелые ботинки сержанта при каждом шаге взбивали пыльные облачка. На полянке, ярдах в пятистах от дома Ричардсона, маленькая девочка-туземка пасла крупную ящерицу. Ящерица смачно хрумкала зеленью. Девочка почесывала босую, облепленную грязью ногу пяткой другой ноги. Вместо носа на круглом личике малышки красовался задорный свиной пятачок. Заметив сержанта, девочка улыбнулась и помахала землянину четырехпалой ладошкой. Бабушка с трудом выдавил ответную улыбку и в сотый раз упрекнул себя за то, что никак не может привыкнуть к Дулитловым кадаврам. Трехрукие и хвостатые уродцы были еще ничего, но при виде туземца, со щеки которого подмигивал большой слезящийся глаз, Бабушка ринулся в кусты и долго там оставался. Чешуйчатые гребни, когти, плавники и прочие мелкие отростки скоро перестали его удивлять. Такая уж тут завелась мода. Изначально вполне человекообразные, таильтяне радостно обзаводились новыми органами. Любопытства ради Бабушка даже поинтересовался расценками. Жена старосты, недавно нарастившая верхнюю челюсть и сделавшая пересадку хвоста, охотно его просветила. Док брал по пять шершней за мелочь вроде тех же гребней или перепонок между пальцами. За операции посложнее туземцы расплачивались шриком.
В дни сбора бобового урожая над деревней плыл густой сивушный дух. Женщины и дети сидели во дворах, увлеченно пережевывая бобы. Жвачку сплевывали в тыквенные калебасы. Часть потом пересыпалась тростниковым сахаром, заливалась водой и через пару недель брожения превращалась в неплохое пиво. А часть сосудов закупоривалась и перекочевывала на корабли мистера Маевника. На Земле содержимое калебасов – смесь слюны и бобовой жвачки – перегоняли, обогащали и разливали в тонкие стеклянные ампулы с надписью «МайТай». Или, попросту говоря, шрик.
Сержант одолел последний, самый крутой подъем. За деревьями показался дом Ричардсона – просторный, с плоской крышей и двумя боковыми пристройками. Дорожки сада были посыпаны толченым кирпичом, а на перилах веранды рядком выстроились пустые бутылки из-под рома и джина. Сам доктор был на заднем дворе. Из-за дома доносился его голос и резкое, гортанное уханье. Похоже, Док давал последние напутствия Верзиле Джо перед матчем.