С другой стороны, указанная группа людей регулярно испытывала серьёзные физические нагрузки, поскольку их образ жизни подразумевал активные физические занятия: тренировки с оружием, многочисленные конные поездки, отдых в виде охоты и т. д. Участие в битвах, даже при наличии охраны и пр., означало и, если можно так выразиться, естественный отбор: слабые и ленивые (не тренировавшиеся с оружием) имели намного меньше шансов выжить в бою.
Сочетание хорошего питания и физических нагрузок, безусловно, способствует формированию крепкого, физически развитого человека и хорошей наследственности у его потомков.
А поскольку хорошее питание характерно далеко не для всех членов средневекового общества, то разве не будет такой человек выделяться на их фоне?
Добавим к этому, что смерть в возрасте 46 лет подразумевает, что князь, скорее всего, ушел из жизни, т. е. запомнился своему окружению не дряхлым старцем, а довольно крепким мужчиной. Ну а крепкого и здорового мужчину вполне можно назвать и физически привлекательным.
Таким образом, использование привычных общеизвестных тогда образов свидетельствует о стремлении рассказать людям о данном персонаже, используя знакомые читателям образы, и вовсе не означает желания их обмануть.
Вполне допустимо предположение, что, используя подобные реминисценции, автор Жития пытался поместить своего персонажа в определённый смысловой ряд, подчёркнуть его близость к положительным персонажам библейской истории.
И здесь мы подходим к следующей группе аргументов против использования Жития как исторического источника, во всяком случае, касательно хода битвы.
Дело в том, что, начиная с девяностых годов XX века, в российской исторической науке произошёл серьёзный поворот, поскольку в связи с отходом от обязательного единого мировоззрения в исторической науке стали появляться новые идеи и подходы.
Важную роль в этом сыграл Н.И. Данилевский, который абсолютно справедливо поднял вопрос о необходимости перехода к пониманию записей в исторических источниках с учётом мировоззрения их создателей, т. е. о том, что историкам необходимо (по возможности) понять, что именно хотел сказал автор; необходимо воспринимать исторические источники во всей их полноте23.
Отсюда ученый сделал вывод, что «Житие Александра Невского» следовало понимать не как биографию политического деятеля и полководца, а как нечто другое24. Ведь жития «не составлялись для прославления героических летописцев или талантливых политиков. Они писались по определённым канонам для доказательства и прославления святости своих персонажей»25.
О том же пишет известный исследователь древнерусской литературы Ю.К. Бегунов: «…святые не герои, они лишь примеры или модели совершенной жизни… Поле битвы святого – духовная нива»26.
Соответственно, сторонники данной точки зрения считают, что автор и переписчики различных вариантов и переписываний Жития «не стремились изобразить этого князя таким, каким он был в жизни, а конструировали образ идеального воина»27.
Эти доводы позволяют сделать вывод о полной оторванности Жития от реальной жизни. Подчёркивается, что «значительная часть информации о нем, это… повторяющаяся или уникальная информация»28, то есть речь идет либо о неких заимствованиях из других источников, повторяющихся в литературе того времени («повторяющаяся информация»), либо о сведениях, не подтвержденных другими источниками.
Поэтому Н.И. Данилевский резко выступает против использования заимствований, которое, «безусловно, должно быть исключено из рассмотрения как информация о реальном ходе событий»29.
В другой своей работе Данилевский приводит ссылки на литературоведов, которые установили, что «значительная часть информации Жития… представляет собой прямые или косвенные цитаты»30. Далее он приводит наблюдения Е.В. Барсова, который, сравнивая «Повесть о разорении Иерусалима» Иосифа Флавия и Житие, говорит о том, что «литературная часть Жития состоит в тесной внутренней связи с повестью Флавия». Затем высказывания В.Й. Мансикки о том, что так же, как в войсках Веспасиана описано Флавием шесть героев, так и в Житии при описании Невской битвы упоминается шестеро храбрейших воинов. Показано, что один из них, как и персонаж Жития, сражается посреди неприятельского строя и возвращается к своим, второй гибнет от ран, окруженный многочисленными врагами, третий бесстрашно сражается верхом.