- Ты в порядке? - не могу больше молчать, тишина мыслями возвращает меня туда, на пустое осеннее кладбище.
- А похоже? - дерзит и даже не скрывает этого.
- Я всего лишь спросил как ты, - рявкаю в ответ, не контролируя эмоций.
- Как я? - криво усмехается, мерзко кривя губы. - Дай-ка подумать… Паршиво я! Еще вопросы?
- Лучше бы вообще молчал.
- Да, Лесь, тебе лучше молчать, сидеть тихо и, вообще, не отсвечивать, потому что все, к чему ты прикоснешься, прахом сыплется.
- Да что ты, - складываю руки на груди, уже не обращая внимания, что они перепачканы грязью. - И где ж я провинился?
- Тебе все перечислять? - не отрывается от вождения, и даже не смотрит в мою сторону, лишь сильнее вцепляется в руль и почти орет. - Я стабильно, раз в месяц тебя из “жопы” вытаскиваю. Сколько раз к тебе ментов вызывали? Сколько раз из “обезьянника” вытаскивал?! Леська, ты же не можешь без приключений!
- Я…
- И куда они привели? КУДА?!
- Я не убивал ее, - весь напал слетает, не оставляя после себя и грамма агрессии, только что заполнившей меня до краев.
- А вот этого мы не знаем.
- Тогда какого хрена ты со мной таскаешься, если не веришь мне?
- Этого я тоже не знаю, - тоже успокаивается, паркуясь возле своего дома, глушит мотор и гасит фары.
- А что ты, вообще, знаешь? - перехватываю его под локоть, удерживая, когда он намеревается выйти из машины. И как же я его сейчас ненавижу.
- Я знаю, что сейчас мне надо найти Мелкого, потому что он напуган и совсем один, хер пойми где, потому что свет у меня не горит. Потом я отмою машину, постираю свои и твои шмотки, нажрусь успокоительного и постараюсь заснуть - вторые сутки без сна дают о себе знать и меня уже начинают посещать глюки. А еще я знаю, что из этого дерьма, в которое ты нас втянул, нет выхода, но тем не менее я все еще здесь, поэтому, будь добр, закрой ебальник и не беси меня, пока я тебя третьим слоем в той же могиле не зарыл, - прошипев мне в лицо, выдергивает свою руку и покидает салон авто, оставляя меня в разбитом состоянии. Надо же, так грамотно по мозгам прошелся, выставил меня полной мразью и самое смешное - заставил в это поверить меня.
Часть 4
На улице довольно холодно, ежусь, передергивая плечами. Сколько сейчас времени - не берусь даже предполагать. Луна тускло светит над головою, прячется за тяжелыми свинцовыми тучами, низко повисшими на небосводе, и все отчаяннее хочется завыть.
В подъезд влетаем почти одновременно. Вадим, проигнорировав лифт, несется по ступенькам, не чувствуя усталости, слишком поспешно, цепляется за расшатанные перила, посылая по спящему подъезду глухой гул. Бегу следом и, не рассчитав траектории, врезаюсь в его спину, стоит ему только замереть между четвертым и пятым этажами.
Выглядываю из-за его плеча, сердце колотится под горлом, я весь взмок, а кровь, хлынувшая к лицу, обжигает кожу. Тишина звоном слышится. На лестнице между этажами сидит Август. Подогнув колени и уложив на них голову, смотрит в сторону от нас, игнорируя наше присутствие. Сгорбившийся, замерзший и перепуганный, он кажется таким маленьким, ранимым. Светлые джинсы изрядно потрепаны, обтягивают худые коленки, плечи напряжены, на него невозможно смотреть без дрожи в сердце. Чувство вины злорадно ухмыляется, приподнимая голову и раздирая меня изнутри.
Вадим отходит первый, делает шаг навстречу, садится перед ним на корточки, руками сжимая его щиколотки, и когда Малой приподнимает голову, сам утыкается в его колени. Замираю, боясь спугнуть видение, боясь признавать, что Вадим на самом деле безмерно сильно зависит от этого мальчишки в теле взрослого парня. И эта их близость - запредельная, мистическая, нереальная. Они понимают друг друга без слов. Вот сейчас, посмотрев друг другу в глаза, видят все, что второй сказать не может, но хочет передать. Интимность этого момента заставляет меня уходить прочь, чтобы не видеть их, чтобы не мешать, чтобы окончательно не свихнуться, почувствовав, что не нужен им.
Плетусь наверх, слыша как Мелкий тихо шепчет: “Ненавижу тебя, мент позорный”. Вадим усмехается, отвечает неразборчиво, не особо вслушивался в его речь. На восьмой этаж заползаю без задних ног - устал, просто устал. Сползаю по стене возле двери вниз, ключа у меня все равно нет, а смысла ломиться и пугать соседей я не вижу. Подтаскиваю к себе колени, утыкаюсь в них лбом и, прежде чем успеваю вздохнуть, вырубаюсь. Вот так, сидя на холодном бетонном полу, отключаюсь полностью.
- Леська. Лесь… - зовет Август, и я без раздумий открываю глаза. Интересно, сколько я спал. - Ты чего расселся? Жопой на холодный пол. Заболеть решил?
- Я уже болен. И болезнь эта…
- Долбоебизм, - помогает мне Вадим, подцепив меня под правое плечо и помогая подняться. Согласен с ним, и возразить нечего.
- Давай, ты помоешься сейчас, да? Поешь чего-нибудь. Мы все поедим. И спать. А завтра порешаем, что дальше.
Киваю или нет, уже не знаю. Скидываю кроссовки и на ощупь бреду в ванную. Вадим плетется за мной, оставляя готовку на Августа. Вообще-то, я хотел побыть один, но его это мало волнует. Стоило только попытаться закрыть дверь, меня нагло впихнули в ванную комнату и закрыли ее уже за нами обоими.
- Дай хоть поссать одному, - прошу не напирая, стягивая с себя мокрую, пропитанную грязью и потом одежду прямо на пол.
- Ссы, я тебе не мешаю, - отзывается легко, следуя моему примеру.
Стиралка у него вместительная, ничего не скажешь. Пока я справляю нужду, плюнув на все (да и че, мы одно дерево с ним не обоссывали за десяток лет знакомства, что ли?), он сгружает все наши шмотки в чудо-агрегат, туда же отправляются кроссовки и даже белье.
- Я планировал первый помыться, - возмущаюсь, глядя, как раздевшийся Вадим забирается в душевую кабину. Рассматриваю его голую сильную спину, привлекательные ямочки на пояснице, стройные ноги с хорошо прокачанными икрами, крепкую задницу…
- Мыться будешь или еще не все рассмотрел? - спрашивает на полном серьезе, вгоняя меня в краску. - Может, повернуться?
- Лучше отвернуться, - бубню себе под нос, стараясь замять неловкий момент. Вадим усмехается по-доброму и скрывается за стеклянной, непрозрачной дверью кабинки.
Скидываю плавки, отправляю их к остальным вещам. Нет, их я, конечно, больше не надену, но простирать возможные оставленные следы земли с кладбища все же стоит. Забираюсь к Вадиму, чудом не пизданувшись через высокий бордюр кабинки, и закрываю за собой дверь.
Первое, что ощущаю - тепло. Его так не хватало. Пар клубится вокруг меня, согревая кожу, и дает хоть немного снять напряжение. Вадим мылит голову приторно-сладким гелем, подставляет лицо под струи для меня слишком горячей воды, а я отслеживаю, как грязь с его ног стекает в водосток. Не знаю, что делаю тут. Наверно, стоило подождать, пока он закончит.
- Сбрендил! - возмущаюсь громче, чем следовало. Схватив меня за локоть, подтаскивает вперед себя, из-за маленькой площади кабины приходится потереться об него, такого горячего, теплого и бесящего одним своим видом.
- Мойся давай, - заталкивает меня под воду, струи бьют прямо в лицо, отплевываюсь, не видя в этом никакого удовольствия. Попытка взять мочалку заканчивается крахом. Роняю флаконы с полочки, поднимаю, толкая задницей Вадима, ставлю их на место, выскальзывают, вновь собираю их, едва сдерживаясь, чтобы не выкинуть к ебаной матери за пределы ванной. Бесит, как же бесит! Вадим ржет, сообщает, что соблазняю я на редкость хреново, и если еще раз перед ним согнусь, он меня пнет. Сука, ну?!
Забирает у меня из рук мочалку, а я просто стою опустив голову и закрыв глаза. Шум воды успокаивает. Слышу запах легкой ванили, не тот тошнотворно-сладкий, который ощущал совсем недавно, теплые пальцы на своем плече, жесткую мочалку, растирающую мне спину, но не причиняющую боли, хотя, если надавить чуть сильнее, станет ощутимо дискомфортно. Вадим растирает мне плечи, поясницу, даже ноги, а я почти мурлычу в его руках. Нет в его действиях нежности, легкая забота на грани жалости к отключающемуся мне - не больше, может быть поэтому чувствую себя уютно. Глаза не открываю, не хочу на него смотреть. Он, выпрямившись, надавливает мне на плечо, прижимая к своей груди, просит облокотится о его грудь, делаю так, как велели. Мы слишком долго друг друга знаем, чтобы стесняться.