Месяц спустя он совершит звонок, но по ту сторону трубки воцарится тишина, прерывающаяся гудками. Дальнейшая ее судьба останется ему неизвестна. Однако он не бросит попыток выйти с ней на связь, каких бы трудностей ему это не стоило.
***
«Вот мы и пришли к тому моменту, когда слова стали излишни. Ты был для меня тем оплотом любви и верности, который достойна любая. Теперь же, пройдя весь тот путь, что совершила я, докопавшись до печальной правды, я с уверенностью могу забрать свои слова обратно.
Восемь лет отношений, половина из которых прожитых под одной крышей и все ради чего? Чтобы сделать предложение после того, как ты… Впрочем, опустим подробности твоих непонятных мне решений.
Я долго силилась понять природу твоего поведения в отношении меня, когда еще в далекие семнадцать лет мы с тобой еле знали друг друга. Теперь же, когда мы оба изучены, как перечитанная по сотому разу книга, ты решил сжечь букинистку?
Разочарование перерастает в отчаяние, вслед за которым не остается ничего. Я пуста изнутри. Потеряв всякие эмоции по отношению к тебе, ты стал для меня не более чем один из миллиарда людей, о существовании которых я знаю, но не более того. Ты чужой для меня человек и одновременно самый близкий. Подумать только: от любви до ненависти один шаг, вот уж воистину.
Мы прошли путь становления отношений от букетов и посиделок на лавке в парке до совместной жизни, попыток завести ребенка и, черт возьми, твоей измены, после которой ты решил связать нас узами грязного брака.
Чернее человека я не встречала, хотя и понимаю, что таких, как ты, жизнь по земле таскает до самой старости.
Почему нельзя было сказать мне о том, что нет ничего между нами? Что любовь, которую ты питал, прошла давно, а вместе с нею и пришли дурные мысли в отношении свежей крови?
Знаешь, что отличает меня от тебя? Наличие совести и чувств, которые не позволяют мне пойти на такие поступки. Сколько раз за все восемь лет, что мы бок о бок провели вместе, мною интересовались другие мужчины? Сколько из них готовы были возложить к моим ногам, как они говорили, весь мир? И несмотря на их рвение стать для меня той самой, я осталась верна только тебе. А теперь мое сердце разбито на множество осколков, по которым я хожу голыми ногами, оставляя кровавые следы на земле.
Смотря на ситуацию трезвым взглядом после пережитого шока, я поняла, что, валяйся ты у меня в ногах, клянясь всем чем можно, я бы просто переступила и пошла дальше. Это, пожалуй, единственное здравое решение.
Мне не жаль тех прошедших в счастье лет. Я признательна тебе за то, что ты был в моей жизни, но впредь имей в виду, что более ты не получишь от меня ничего. Пускай слова покажутся эгоистичными, однако я тоже человек и имею право на счастье. Надеюсь, что когда-нибудь оно ко мне придет. А ты же живи и дальше в своем тщедушном лицемерном мирке, в котором балом правит сатана.
Прощай».
***
Шарниры приводят в движение обездушенное тело. Еле заметные лески тянутся из мрака, повисшим над головой марионетки. Она знает: ею кто-то управляет. Осознание этого дает ей возможность мыслить. Но почему? Разве отструганная из дерева кукла способна думать, принимать решения или же делать выбор? Все это кажется нелепицей, сюром, вымыслом. Однако сознание в голове куклы говорит об обратном: способность понимать, что происходит – есть ничто иное, как признак одушевленности. Из темноты доносится слабый гул, с каждой секундой становящийся все отчетливее. Гнев смотрящего приводит марионетку в ужас. Она дрожит. Страх постепенно обволакивает рассудок, принимая непростое, но единственное верное решение для себя: стать обратно бездушной куклой. Иллюзия повиновения успокоит того, кто дергает нити из темноты. А может марионетке просто так кажется, что она способна пойти на обман? Как бы то ни было, она перестает думать. Струганные конечности бездвижно упали вниз. Темнота рассеялась, но она этого не видит. Кукловод смотрит в замершие стеклянные глаза, пустота которых вызывает неподдельный восторг. Он рад тому, что заставил повиноваться марионетку посредством эмоциональной тряски.
Пустое пространство заполнилось тишиной, посреди которой лежала обездвиженная кукла. Заточенная в собственном сознании, она размышляла над тем, как было бы хорошо сбросить с себя оковы зависимости. Движения выполняются только по воле хозяина, а ей хотелось бы совершать их самой. Может и существует такой способ, только что она не знает, как к нему прийти. Глаза наполнились жизнью и вот она направила их в сторону протянутой деревянной руки, на которой лежала голова. Пальцы замерли в состоянии по типу такого, как если бы они держали какой-нибудь предмет. Зрачки неустанно смотрят на окаменелую кисть, желая получить ответ на вопрос, который тяготит в ее голове. Пока она одна, есть шансы проверить теорию на практике, пускай шансы и невелики. Осознание ее бездушия борются с мыслями о жизни, питавшее тело. Если она способна думать, значит способна и действовать. В голове она представляет, как двигается без воли хозяина. Нити всего лишь манипуляция, которые выгодны тому, кто за них дергает. Подпитываемая ненавистью и желанием высвободиться, она упорно смотрит на руку, пытаясь заставить ее двигаться. Кукла не знала, сколько прошло времени с той поры, как осталась одна. Сколько бы часов, дней, недель, а может и десятилетий не прошло, она не перестала бы бороться. Застывшая во времени кисть шелохнулась, рухнув назад. Костяшки деревянных пальцев ударились о пол. Звук был слышен насколько отчетливо, что невольно задумаешься над тем, было ли это достаточно громко. Но важно было не это. Зрачки расширились от удивления, когда в голове марионетки пролетела одна очень важная мысль: «Я почувствовала руку».