А я возьми и ляпни, прокляни папочка мой невоздержанный язык: — У меня все замечательно, дорогая. Не хватает только черного хвоста, что так чудесно выглядит, переплетаясь с белым.
— Ты флиртуешь, как кретин, — слышу я язвительную реплику откуда-то из зала. И вынужден со вздохом признать правоту комментирующей незнакомки. Что есть, от того не убежать, и хвоста от того не спрятать. Ну да я отвлекся.
Кошечка, видно, тоже решила, что мои способности в общении с более умным, чем наш, полом, изрядно пострадали за время странствий, и на мгновение замерла, словно в ступоре. А потом опустила свои прекрасные зеленые глаза и пробормотала, глядя на передничек: — Я постараюсь вам чем-нибудь помочь! — и сбежала.
То ли смутил, то ли возмутил, кто ж их поймет, едва знакомых-то барышень. Не бегать же за нею и не спрашивать, не правда ли? Это как-то уж слишком навязчиво, да и некультурно, уж об этом-то я пока не забыл, несмотря на многие месяцы, проведенные там, где ни одного прекрасного хвоста ни найдешь. (И нет, тифлинги ни в счет. И если вдруг кто вспомнит мои эксперименты по юности… тифлинги ВСЕ РАВНО не в счет! Особенно мужского пола!)
В общем, с быстрым поиском компании у меня не сложилось. Но будучи оптимистом по натуре, я не отчаялся. В конце концов, не зря же я наряжался?
Намеченная прогулка просто обязана была состояться, так что я отправился на прогулку по городу. И искал я, конечно, черных кошечек. Есть у меня такая слабость — все-таки, черное с белым смотрится красиво. В этом смысле ни одна другая разумная раса не сумеет хоть немного затмить табакси, хоть среди них, среди других, и бывают настолько чудные экземпляры, что пройти мимо не получается, даже если очень хочется.
Город оказался в целом так себе: из плюсов лишь то, что тут был Кофе и масса сородичей, но особой красоты и изящества я не обнаружил. Зато нашел кафе с открытой террасой, на которой не было ни души, кроме совершенно волшебной барышни-табакси. Черной, с белыми пятнами. В драгоценностях, в пышном платье… словом, не чета вашему покорному слуге.
Но, как известно, кто желанию рискнуть не поддается, тому кофе никогда не достается, так что я запасся природной наглостью, заглянул чудесной — кстати, на сей раз синеглазой — мадам в глаза, вежливо поклонился, и произнес: — Позволите составить вам компанию?
— Вы приключенец, не так ли? — поинтересовалась она вместо ответа, и мои усы мелко задрожали. Чем же я себя выдал? Хотя… — Путешественник, бард и искатель приключений на ту часть, что гордо носит белый хвост, все верно, — брякнул я, еще больше наглея и усаживаясь напротив чудесной леди.
— Тогда составьте, отчего же нет. У вас, наверное, скопилось немало прелюбопытнейших историй?
Не буду утомлять вас, дорогие мои слушатели, дословным моим ответом. Скажу лишь, что поведал барышне о том, как Снус пожал лапу мертвецу, от души ее насмешив (спасибо, Снус, ты настоящий друг и поставщик курьезов), и рассказал пару историй из своих старых странствий. Как жил в пустыне, скрываясь от отца (не поминая, от кого скрывался), и учился выживанию в недружелюбных к хвостатым условиях. И как столкнул своей болтовней пару кораблей пиратов, капитаны которых оба очень хотели мою белоухую голову в качестве сувенира.
В общем, ни соврал ни словом, разве что слегка раскрасив жизнь кружевами, и, кажется, завоевал некоторую толику ее расположения. Да и просто заметно отдохнул! Люблю я, когда меня слушают, есть такой грешок.
— Ага, особенно если тебя за это бесплатно кормят, — слышу я ехидцу в голосе трактирщика. И за это тоже, кто поспорит? Ноооо… Суть в том, что дама меня слушала, почти не отвлекаясь на приятственно пахнущую пищу. И только когда я наконец закрыл пасть, ехидненько заметила: — Мне нравятся твои рассказы, я хотела бы послушать еще, но... ты не представился. Как же я смогу тебя найти, если не смогу прийти сюда завтра вечером, как хотела?
Если бы я мог побледнеть под белой своей шерсткой, я бы побледнел. Морда моя вытянулась, глаза стали до невозможности широкими, и я почувствовал, как кровь приливает к щекам и к кончикам ушей, наверняка порозовевшим. Хотелось рухнуть куда-нибудь в подземелье и тотчас же бросится на меч неведомого врага.
Но вместо этого я пристально рассмотрел свои передние лапы, отмечая изящество коготков, собрался с духом, и произнес: — Прошу прощения, госпожа, я так увлекся беседой с вами, что забыл обо всем на свете. Меня зовут Раззим Миир, и я к вашим услугам. Все остальные знают меня под именем Раз. Прошу прощения. Это страшно невежливо с моей стороны, и я…