Мы отошли 150 метров, в маленькой балке увидели нашу ракету, развалившуюся пополам. Подошли, а от нее запах спирта. Выходит, что мы перед пастухом секретничали напрасно, он умнее нас оказался.
Прилетели обратно и давай совещаться, что делать? Ведь если так пойдет, так мы и по Сталинграду угодим, который от нас в 60 км, а после такого выстрела и сами угодим на отдых.
Устинов и Яковлев говорят: «Надо немцев припугнуть». Я согласился и говорю: «Давайте проведем совещание с ними и выясним, в чем дело».
Дмитрий Федорович говорит: «Я предлагаю так сделать. Соберем немцев, Иван Александрович строгим тоном скажет: „В чем дело, кто виноват?“ Предупредит, что „посажу и на этом разойдемся“».
Ну, в общем, разработали план «совещания» и все же настояли, чтобы я председательствовал. Пришлось согласиться.
На этом совещании у меня в вагоне (жили все в вагонах), примерно я так сказал, обращаясь к Греттрупу (главный инженер): «Ну, долго мы еще будем в белый свет денежки выпускать?» Немцы молчат.
Я спрашиваю: «Кто что может посоветовать?» Начали немецкие инженеры выступать, а они поговорить любят. Я вижу, что никто ничего не предлагает. И хотел уже закончить совещание условленной тирадой.
Вдруг встает один невзрачный электротехник по системе управления и говорит: «Господин генерал, я полагаю, что отклонение ракеты от курса происходит вследствие сильного напряжения электроприборов, которые передают это на гироскопы».
Я его перебил и говорю: «А почему у вас в Пенемюнде приборы не тряслись и не напрягались, когда вы по Лондону стреляли»? Он отвечает: «У нас было горючее послабее, чем ваше, у нас древесный спирт был, а у вас чистый спирт».
Думаю: логично. «Ну, и что предлагаете?» Он отвечает: «Надо от силовой электроустановки к приборам управления поставить стабилизатор, тогда напряжение на приборы будет ровнее, а сейчас напряжение от сгорания чистого спирта большое, и приборы управления дают отклонение».
Немцы пожали плечами и были не уверены, что это даст результат. Но Зубович, Королев, Рязанский и я согласились попробовать, так как других предложений не было. Мы решили это проделать на следующей ракете.
Когда все было готово, в 4 часа утра поставили ракету на стол и опять отсчеты и пуск! Смотрим, голубушка пошла. Мы на пункт управления, отвечают: «Идет по заданному курсу».
Минута полета нам показалась вечностью. Спрашиваем: «Как?» Наблюдатели боятся сразу сказать. Подсчитывают, сверяют робко данные с теодолитом. Наконец говорят: «До конца по курсу». Мы опять с Д. Ф. на самолет и туда.
Да, забыл сказать, летчики тоже сообщили, что упала, и назвали квадрат.
Прилетели к месту цели, увидели воронку, шагами вымеряли отклонение, оказалось всею лишь 700 метров. Ура! Дальность 260 км.
Это была уже пятая ракета, донесли в Москву. Когда вернулись, решили устроить в вагоне обед для немцев. Поставили водки полно и сухих закусок, шпротов и т. д. Пришли немцы, мы им сказали: «Молодцы!», особенно технику, который предложил стабилизатор, и сели за стол в 8 часов вечера.
Когда немцы уже набрались порядочно, один из них сказал, что в Пенемюнде, когда приехал Гитлер на запуск ФАУ-2, то эсесовцы предупредили их (инженеров), чтобы все было в порядке, но когда выпустили ракету, то она начала крутиться, а затем взлетела и разорвалась. Гитлер едва успел скрыться в бункер.
«Мы все перепугались и не знали, что нам будет, но выручила вторая ракета, которая пролетела 265 км в заданном направлении, так что, герр генералы, и у нас так было, как у вас», — закончил он. Правда, нам от этого не легче. Нам хотелось, чтобы все ракеты пошли в цель.
Я посидел с час и говорю: «Завтра в 4 часа утра пуск, не задерживайтесь», и мы ушли.
Ночью я проснулся от шума в вагоне, где был обед, посмотрел на часы — 2 часа утра. Это немцы начали выползать из вагона. Позже, в 4 утра, я их увидел на КП все еще не в себе. Ну, а дальше запуски пошли удачно.
Доложили тов. Сталину, и нам разрешили вернуться в Москву (вернее, сами внесли предложение нам вернуться, а остальные ракеты пустить в экспериментальных целях позже). Получили ответ от тов. Сталина: «Возвращайтесь».
Наши инженеры теперь поверили в эту ракету и активно включились в ее освоение. Наиболее толковыми были Королев С. П., Глушко по двигателю, Рязанский по радио, Воскресенский* по приборам, Бармин* и др. Эти ребята, я думаю, дело двинут.
На один из последних пусков прилетал маршал артиллерии Воронов Н. Н., с которым мы сходили пару раз на охоту.