– Мам, но время менялось, появились сотовые телефоны, компьютеры, интернет, есть возможность без проблем выезжать в любую страну мира. Почему ты не пыталась его найти?
– А зачем? Он же не пытался найти и вернуть меня.
Лида задумалась. И правда, почему она никогда не хотела выяснить о нём хоть что-нибудь? В глубине души, сама себе отвечала на этот вопрос – просто боялась узнать то, чего просто не хотела знать. Например, что он женат, что у него счастливая, большая, греческая семья. Она предпочитала витать в потускневших от времени иллюзиях и верить в то, что Дракопоулос до сих пор верен той девушке Лиде, любит только её и что они когда-нибудь будут вместе. Её размышления перебил Пашкин голос:
– Может ты и права. Он же прекрасно знал о моём существовании и никогда не пытался увидеть.
– Я, конечно, посылала твои фотографии, писала, каким ты растёшь и этого для него, наверное, оказалось достаточно. Греческие мужчины любвеобильны и ветрены – это моё убеждение. Надеюсь, что ты пошёл не в отца и скоро у меня появятся внуки.
Лидия встала из-за стола, чмокнула сына в макушку и отправилась на кухню мыть посуду. Воспоминания всколыхнули былые чувства любовь, обиду, ревность. Она вспомнила, как болел маленький Пашка, как тяжело приходидось без денег, когда началась Перестройка, как хоронила маму. И рядом никогда не было надёжного, мужского плеча. А уж сейчас, когда сын опора, она не собирается с собаками и фонарями бегать по Европе в поисках прежних чувств.
Пашка принёс из комнаты грязные тарелки, бокалы и открыл ещё одну бутылку розового вина.
– Мам, давай ещё выпьем, а посуду я сам позже помою.
Лида вытерла руки о фартук, и они опять сели напротив друг друга, уже на кухне. Пашка разлил вино и торжественно произнёс:
– Теперь выпьем за нас с тобой! – чокнувшись, опрокинул в себя полный бокал, перевёл дух и вытер ладонью рот. – А может он помер?
– Кто? – Лидия легко захмелела и не сразу сообразила, что сын вернулся к прежней теме. – А, Дракопоулос? Не могу знать, хотя профессию он имел опасную.
– Да не опаснее чем у шахтёра или космонавта. Живёт, наверное, на вилле возле моря толстый, старый хорёк и в ус не дует, – презрительно произнёс Пашка.
– Не говори плохо про отца! – прыснула от смеха Лида. – А про старого хорька ты, наверное, угадал! Ему сейчас где-то семьдесят. Вот то, что ты любишь в машинах ковыряться, так это точно его гены. Давай-ка, выпьем за твоего папашу, я ему невероятно благодарна за то, что у меня есть ты!
В этот вечер Пашка не пошёл в свою холостяцкую квартиру, а от выпитого вина и избытка новой информации только смог дотащиться до дивана в своей комнате, и уснул крепким сном. Мать убрала остатки еды в холодильник, заварила крепкий чай и уставилась в окно. Там бурлила жизнь, сверкала неоновая реклама, бежали машины по дорогам, оставляя разноцветные следы. В город пришла весна, снег уже сошёл, но на дорогах чавкала слякоть, и сыпал мелкий дождь.