Сверстники мои! Вам не было двадцати лет, когда грянула война. Со школьной скамьи уходили вы на фронт, в окопы, и ваши комсомольские билеты окрасились чистой кровью. Почти никто из вас не вернулся с фронта. Вы не дожили до наших дней, когда волна справедливости смыла пятно позора с имени ваших отцов. Но вы твердо знали, что так будет.
Друзья мои, каждый раз, когда я еду по стране и передо мной возникают скромные обелиски с красными звездочками, я знаю – это памятник и моим сверстникам, детям двадцатых годов, людям счастливого и трагического поколения…
19
В начале февраля 1937 года на Пушкинской площади, в кинотеатре «Центральный», была объявлена премьера фильма «Юность поэта». Смуглый мальчик в синем лицейском мундирчике, подперев рукой кудрявую голову, покусывая травинку, задумчиво смотрел с огромного фанерного щита на Страстной монастырь, на людей, торопившихся по площади, на автобусы и троллейбусы, мягко прокатывающиеся мимо.
Сыграть Пушкина, кому могло выпасть такое счастье? Музыка плывет по залу, сноп лучей, посланный из невидимой кабинки, ударяется о белый квадрат полотна. На экране четкие буквы: «В роли Пушкина ученик 25-й Московской образцовой школы Валентин Литовский».
Всё ближе прямоугольник окна. Губы, вывернутые по-негритянски, глаза грустные и лукавые, глаза поэта. Юноша вертит огрызок гусиного пера, сейчас строчки лягут на белый клочок бумаги. Но он поднимается и неожиданно захлопывает окно. Пушкин исчез, но еще целых полтора часа он будет с нами, мы полюбим не только его, но и нескладного Жано Пущина, высокомерного Горчакова, нелепого Кюхлю, озорного Яковлева, нежного Дельвига…
Последние кадры: царскосельский парк, юноши, обнявшись, идут по аллее, покачивающиеся ветви деревьев осеняют их, вступающих в жизнь, и песня, томительная и прекрасная:
Шесть лет промчались, как мечтанья,
В объятьях сладкой тишины,
И уж Отечества призванье
Гремит нам: шествуйте, сыны!
Простимся ж, братья, рука в руку,
Обнимемся в последний раз,
Судьба на вечную разлуку,
Быть может, породнила нас…
Вспыхнул свет и оборвал очарование. Мы взглянули друг на друга и тут же молча, всем классом, пошли покупать билеты на следующий сеанс…
А через несколько дней, придя в школу, я столкнулась в раздевалке со странным мальчиком, которого раньше не видела. Меня поразила его одежда: сандалии поверх теплых носков, брюки гольф и темно-зеленый свитер толстой вязки с широкой белой полосой у горла. Длинные темные волосы смешно подбриты спереди, чтобы увеличить и без того большой выпуклый лоб. Мясистый нос, губы, вывернутые по-негритянски, и глаза… Ну конечно, только у него могли быть такие глаза, большие и длинные, темные и прозрачные одновременно. Он не был красив, но людей, более располагающих к себе, мне потом редко приходилось встречать.
А по лестнице уже бежали ребята:
– Валька, ты снова к нам? Здорово, молодец!
Я не знала, что Валентин Литовский – ученик нашей 167-й школы и что учился он в седьмом классе, когда его в числе других претендентов на роль Пушкина нашел режиссер Народицкий и увез в Ленинград на съемки. Фильм вышел на экраны, и Валя снова сел за парту, чтобы постигать премудрость алгебры и геометрии, естествознания и истории.
Нет, недаром наша школа открылась 19 октября!
Одноклассники окружили его (это были ребята на год старше меня), хлопали по спине, толкали, забрасывали вопросами.
– Молодец, Валька, мирово сыграл! Не подкачал!
Он улыбался смущенно и ласково, на щеках, сквозь смуглоту, проступил легкий румянец, глаза блестели. Он что-то отвечал всем сразу, и потому слов нельзя было разобрать. Я заметила только, что он неестественно растягивает слова – так разговаривают люди, страдающие заиканием.
Я давно уже повесила на вешалку свое пальто, но продолжала стоять, глядя на галдящих ребят, и, когда они веселой гурьбой двинулись вверх по лестнице на четвертый этаж, где занимались старшие классы, медленно поплелась за ними.
20
Теперь в моей жизни всё переменилось. Внешне она шла, как обычно. Я вставала в семь утра и к половине девятого бежала в школу. После уроков возвращалась домой и обедала, беседуя с бабушкой, ходила в кино и музеи, репетировала роль в пушкинском спектакле «Жених», который к юбилею готовил драмкружок при ТЮЗе, читала книги, писала стихи. И все-таки всё переменилось. Я знала, что, выйдя на перемене в коридор, встречу его . Если после уроков немного задержаться, то можно вместе с ним спуститься по лестнице. А если к тому же выполнить бабушкино поручение и купить что-нибудь у Елисеева, то можно идти за ним почти до самого его дома.