Женщина зашевелилась. Несколькими секундами позже начал приходить в себя и мужчина.
— Ну наконец-то, — скрывая нетерпение, выдохнул один из антропологов. Дженнифер и Гринберг могли поддерживать с ними связь при помощи миниатюрных, незаметных для постороннего взгляда, радиостанций. — Помните, вы являетесь для них связующим звеном, так как вы единственные люди, которых они видели прежде. Надеемся, все пройдет гладко. Когда они увидят вас здесь, они должны понять, что они не дома, ну или по крайней мере не совсем дома.
— Скоро увидим, — ответила Дженнифер. Сейчас первобытным людям предстояло выдержать экзамен по адаптации к новым условиям, что было для них так же трудно, как установить первый контакт с инопланетянами. Кроманьонцам предстояло изучить даже не теоретически реконструированный древний индоевропейский язык, который был в четыре раза «моложе» их, а новый, абсолютно неизвестный.
Мужчина сел первым. Сначала все его внимание было привлечено к женщине. Когда она тоже открыла глаза и попыталась сесть, его лицо просияло. После этого он наконец заметил Дженнифер и Гринберга. Что-то затрещал на своем мертвом языке.
— Привет. У нас мирные намерения. Надеемся, у вас тоже, — сказал Гринберг на испанглийском. Он вытянул руки вперед ладонями вверх, показывая, что они пустые. Это был один из самых древних мирных жестов, которые знало человечество. Хотя никто не мог сказать с уверенностью, шел ли этот жест из эпохи палеолита. Все, что кроманьонцы делали, давало исследователям что-то новое.
Человек не повторил его жеста, но, кажется, понял его значение. Он встал и сделал пару шагов вперед, так, чтобы встать между женщиной и Гринбергом и Дженнифер. После чего вновь заговорил, на этот раз с вопросительной интонацией. Дженнифер подумала, что скорее всего смысл сказанного был следующий: «Вы были там, в том странном месте, с теми монстрами. Теперь вы находитесь здесь. Что происходит?»
— Время для спецэффектов, о которых мы договаривались, — прошептала она в микрофон для антропологов, находящихся снаружи.
Без предупреждения в нескольких метрах от первобытных людей появилась голографическая проекция фойтанца. Женщина издала пронзительный вопль. Мужчина тоже закричал, в его голосе смешались страх и ярость. Он дико озирался, ища камень, чтобы бросить его во врага.
— Ты! — командным тоном сказал Гринберг, указывая пальцем на внесшее смятение изображение, изумительное по правдоподобию. — Уходи и никогда больше не возвращайся!
Он принял позу, которая ясно говорила, что у него были все права приказывать большому синему пришельцу.
Проекция исчезла, как будто её никогда и не существовало. Мужчина и женщина завопили опять, на этот раз в изумлении. После чего они подбежали к Гринбергу, обняли его и принялись колотить по спине. От такого бурного проявления чувств он зашатался.
— Они гораздо сильнее, чем думают, — прохрипел он, пытаясь вырваться из дружеских объятий.
— Поздравляю, — прозвучал в наушниках голос антрополога.
— Ты теперь всемогущий волшебник.
— Да ладно вам. — Гринберг повернул голову. — О, я вижу, вторая часть представления на подходе.
По направлению к людям плыли четыре тарелки. Каждая несла по толстому бифштексу, паре яблок и по горстке спелой клубники. Первобытные люди тоже обнаружили их несколькими секундами спустя. При этом они возобновили свои причитания.
Дженнифер перехватила две тарелки, Гринберг две оставшиеся. Дженнифер дала каждому кроманьонцу по тарелке, после чего отцепила у себя от пояса пару ножей и также протянула их первобытным людям. Еще один она достала для себя. У Гринберга был свой. Она отрезала кусок от своего бифштекса, наколола его на кончик ножа и отправила в рот. С хорошими манерами сейчас можно было повременить. Ни один из только что проснувшихся людей не признал металлический нож за то, чем он был, — они пользовались инструментами из кости и камня. Но они быстро освоились с новинкой. Мужчина хрюкнул от восхищения, когда острое лезвие рассекло мясо. Он вновь хрюкнул, на этот раз от удовольствия, когда первый кусочек попал ему в рот. Дженнифер прекрасно понимала его чувства. После столь долгого употребления фойтанского корма есть нормальную еду было особым удовольствием.
Первобытные люди расправились со своими бифштексами в один момент. Они проглотили клубнику и съели яблоки вместе с сердцевиной. Когда они увидели, что Гринберг и Дженнифер не захотели есть сердцевины своих яблок, то подняли вопросительный шум и потянулись к ним. Гринберг не возражал, и они съели их тоже.
— Охотники-собиратели не могли позволить себе выбрасывать хоть какую-то часть пищи в отходы, как бы мала она ни была, — раздался голос антрополога.
Мужчина попытался проверить край лезвия на своем большом пальце. Женщина сказала ему что-то достаточно резкое. С явным нежеланием он протянул свой нож Дженнифер. Женщина отдала свой тоже.
Дженнифер покачала головой, сделав отталкивающий жест.
— Нет, оставьте их себе.
Когда до первобытных людей дошел смысл ее слов, они с гиканьем и ликованием принялись тузить ее, как перед этим тузили Гринберга. Мужчина при этом умудрился залезть под синтетический мех и стиснуть грудь. Она оттолкнула его руку. Он не повторил попытки. Дженнифер могла дать ему сто очков вперед в том, как пользоваться удобным моментом.
Она указала на себя:
— Дженнифер.
— Бернард. — Гринберг проделал то же самое. Глаза мужчины засветились, он с силой стукнул себя в грудь.
— Нангар, — объявил он. Он что-то сказал женщине.
— Лото, — сказала та, указав на себя.
— Интересно, это их имена или это всего лишь означает «мужчина» и «женщина»? — сказал антрополог Дженнифер и Гринбергу. — Ладно, скоро мы это выясним.
Уроки языка перешли с имен на части тела и названия окружающих предметов. Нангар, казалось, легче осваивал испанглийские слова, чем Лото.
— Может, их племена жили неподалеку и говорили на разных языках, — предположил антрополог. — Мы думаем, мужчина больше путешествовал по территории племени, чем женщина, поэтому он, возможно, более опытен в использовании незнакомых слов, чем она.
Осмотрев окрестности, Нангар заметил удаленное стадо, которое было в действительности голографической проекцией на не так уж удаленной стенке. Указав на него вытянутой рукой, он начал что-то быстро-быстро бормотать, усиленно жестикулируя, похоже, ему пришла в голову идея поохотиться и устроить пир. Во время своей речи он с надеждой смотрел на Гринберга.
Дженнифер заметила:
— Бернард, после того, как ты избавил их от этого фойтанца, он вообразил, что ты можешь все.
Гринберг криво усмехнулся.
— Каким бы великим волшебником я ни был, не думаю, что мне удастся сделать съедобным изображение. Может быть, опять пришло время отвлечь его?
Он говорил это в равной степени и для антрополога и для Дженнифер.
Несколькими секундами позже двое ученых — мужчина и женщина — вышли из-за валуна. Они были облачены в современную одежду для холодной погоды. Нангар и Лото опять заволновались.
— Друзья, — сказала Дженнифер успокаивающе. Она подошла, улыбнулась ученым и похлопала их по спине. Так же поступил и Гринберг.
Первобытные люди сохраняли подозрительность до тех пор, пока женщина не достала из своего ранца несколько жареных цыплят. Когда она протянула их Лото и Нангару, то обнаружила, что путь к сердцу кроманьонца лежит через желудок. Хотя совсем недавно кроманьонцы неплохо перекусили, они сожрали цыпленка и с голодными глазами обсасывали кости, от которых отказались ученые.
Женщина, угостившая их, под конец выглядела немного испуганной.