Девушка внезапно проснулась. Пританцовывая и виляя бедрами, она принялась развязывать и разрывать пакеты с маринованной свининой, упаковки с крылышками, связки с сосисками, сыпать огурцами и помидорами. Она достала шампуры и с неподдельным энтузиазмом принялась нанизывать на них кусочки свинины, перемежая их овощами, с животной страстью протыкая крупные куски мертвой плоти и нанизывая их на вертел. Саша разжег угли, плеснув на них бензина. Те весело подпрыгивали, взметая ворохи искр, вспыхивая синим пламенем. Уложенная штабелями хрюшка готовилась к последней роли в кинофильме под названием «Поросячья жизнь». Скиф разлил горючего змея по стопочкам, расположив хозяйство на кафедре из кряжистого трухлявого пня.
Все было готово к отменной пьянке. Водка преломлялась в хрустале, мясо поджаривалось на углях, воздух дышал благостью и прохладой, а солнце светило тем рассеянным, мягким северным светом, какой бывает только осенью в Карелии. И Саше хотелось верить, что это только начало — или хотя бы продолжение — счастливой будничной жизни, полной любви, дружбы, преданности и легких дуновений ветра с Ладоги, а никак не прощальная вечеринка. Но шестое чувство подсказывало, что эта пасторальная благодать есть лишь затишье перед боем, театральная пауза перед зомби-апокалипсисом, мнимое спокойствие перед стартом резни техасской бензопилой. Метаться было поздно — колода растасована и роздана, карта легла и оставалось лишь следовать хозяйке-судьбе: — Ну, понеслась!
— За тебя, Скиф! Мне будет тебя не хватать! За твой успех на новом месте! — поднял Саша стопку и залил в себя обжигающую бодрящую жидкость. Внутри потеплело, водка теплыми кругами растекалась по стенкам желудка, ударяя в голову и заражая организм неприличным весельем.
— За успех! — подняла стопку Алина.
— За вас! Верных друзей и прекрасных женщин! — произнес Скиф. Алина еле покраснела. Рюмочки звенели колокольчиками.
— Мальчики! — объявила Алина. — Я хочу сказать вам важную вещь. Вы меня только выслушайте!
Мужчины уважительно замолчали.
— Мальчики! Я это еще никому не говорила. Я тоже сегодня прощаюсь — с вами, с миром, со всем светом! Я решила — я ухожу в монастырь! Сегодня мой последний пикник, моя последняя пьянка, мой последний праздник на долгое время. Я прощаюсь с мирской жизнью! Вероятно, я буду по ней скучать, по вам скучать, по вольной доле тосковать, но так уж мне на роду написано. Кстати, сегодня, седьмого Листопада, как раз наступает светлый праздник Родогощ. Так что не унываем — провожаем угасающее ярило, играем друг с другом и не забываем про пир горой! Гуляем, мальчики!
Мужчины ошеломленно смотрели на Алину, раскрыв рты.
— Ты… это… серьезно? — первым нарушил молчание Саша.
— Абсолютно. Все решено. Ну, что застыли как манекены? Пьем, едим и веселимся! Сегодня я хочу отжечь не по-детски! Вы же знаете, обычно я мало пью. Но сегодня я хочу нажраться! Я хочу запомнить этот день, чтобы было что вспомнить за вязаньем на пяльцах под строгим взглядом матушки-настоятельницы. Так, что выпьем, мальчики, за мои планы. Чтоб все получилось! — Алина подняла стопку в ожидающем жесте. Мужчинам оставалось только поддержать ее. Молодые люди продолжили пить, хмелея все больше.
— За жизнь!
— За любовь!
— За Россию! — объявила Алина. Уже нетрезвый Саша с размаху долбанул стопкой об пень и выпил. Алина отпила глоточек и закусила огурцом. Скиф помрачнел и не поднял руки.
— Вот за эту, блядь, сраную Рашку я пить не стану! — сплюнул он.
— Почему? Ты не любишь Россию? — спросила Алина.
— А чего здесь любить? Коррумпированных чиновников? Страну рабов и господ? Грязь и разруху? Я только за последний год заплатил несколько лимонов откатов! У меня уже в печенках сидит все это! Нет уж, давайте лучше выпьем за Финляндию!
— А чего за нее пить, за эту Финбляндию, маилма-иствис-пурукуми! — разозлился Саша. — К слову, наша бывшая провинция, Великое Княжество Финляндское. Хорошо хоть, Карелию вовремя забрали, а то не сидели бы мы сейчас здесь, в окрестностях Кексгольма, — Саша внезапно блеснул недюжинными историческими познаниями.
— А что хорошего-то? Уж тут явно все поцивилизованнее выглядело!
— Это не главное.
— А что главное?
— Главное — это русский дух, русский путь. Конечно, до сих пор живы и совок, и разруха, но есть тут… нечто такое, чего не найдешь ни в Финляндии, ни в Лондоне, ни в других Европах. Тут есть Россия, есть Бог и есть вера, тут оборачивается девицей Царевна-Лебедь и поднимается с печки Иван-дурак. Тут выходят на берег, гремя кольчугами, тридцать три богатыря и рассказывает сказки кот, ходя кругами вокруг дуба на Буяне-острове. Здесь плачет в яблоневом саду дева-птица Сирин и радуется Алконост, а затем они обе оборачиваются архангелами. Тут чудеса, тут Русью пахнет. Одним Богом держится эта земля, но жива и будет жить. Все здесь еще наладится.
— Ага, встанем с колен, — съязвил Скиф. — И переместимся на четвереньки. А ты что молчишь? — спросил он притихшую Алину.
— Я люблю Россию, — вымолвила девушка, — я здесь родилась, нет у меня другой земли.
Все замолчали. Издалека доносились крики поздних осенних птиц и еле заметный шум прибоя. Скиф достал сигарету и закурил, глубоко затягиваясь. Саша еле стоял на ногах, покачиваясь как дистрофик на ветру. Мир плыл и вертелся у него перед глазами.
— Ну что вы, мальчики, загрустили? — сделала попытку примирения Алина. — Хотите шашлычок?
Она сняла с углей готовые, ароматные шашлыки и подала мужчинам по шампуру.
— Сейчас поедим и потанцуем — да, мальчики?
Молчание было ей ответом. Ели молча, обильно пуская желудочные соки, тщательно пережевывая пищу. Текли и сглатывались слюнки; паприка, маринад, уксус, соль и перец букетом распускались на задней стенке гортани.
— Кто волшебник, кто шашлыки готовил? — облизнулась Алина, очаровательно высунув язычок.
— Я готовил. Вчера вечером, — с достоинством признался Скиф.
— Ты знатный повар! Круто вышло! — девушка развеселилась.
— А то!
— А то — дискотека! — Алина достала из сумочки небольшой mp3 плеер с динамиками. Искрящийся бит разлился над поляной. Наклюкавшаяся Алина пустилась в бесстыдный танец, используя ствол ели в качестве шеста, а пенек как барную стойку. Она двигалась в экстазе, будто танцевала свой последний в жизни танец, и Саша на мгновение вспомнил тот далекий весенний день, когда увидел этот исступленный танец впервые. Под ложечкой у него засосало. Мужчины присоединились к девушке, каждый танцевал как умел — Саша двигался волнообразно, извиваясь змеей, синхронизируя энергию тела с музыкальным ритмом. Скиф, стоя на месте, механически двигал в воздухе конечностями, точно изображая гуманоида. Он и вправду напоминал большого, квадратного робота, программно исполняющего свой прямоугольный танец. Каждый время от времени прикладывался к бутылке, теперь алкоголь шел легко, струился в горле как вода.
— Я — невеста Уи-и-и-црарао-о-ора! — объявила Алина, двигая бедрами.
— Кого-о-о-о-о? — заржал Скиф.
Почувствовав нарастающее давление в мочевом пузыре, Саша отошел за опушку. Оправился, вытянул сигу, чиркнул зажигалкой. Уголек с краю тлел завораживающе медленно, гипнотизируя внимание. Саша огляделся. Косые лучи склоняющегося солнца уже касались деревьев и проникали сквозь ветки, разбрасывая играющие блики. Наступил месяц октябрь — скоро уже должны были повалить с небес тонны воды, чтобы навсегда утопить остатки пестрого мира в глухом монохромном ненастье. Пришла пора прощаться. Саша взглянул на сигу — бычок еще тлел. «Спасибо за всё, — сказал Саша, обращаясь к неведомому духу. — За это лето, этот воздух и лес. Спасибо!» — с чувством произнес он про себя.
Саша выбросил чинарик в траву. Картина, увиденная им на поляне, заставила его сердце глухо забиться. Его встретил звонкий голос из динамика — «Огонь подружится с дождем, мы будем делать это вдвоем, не вспоминая о проблемах и запретах». «Это какая-то шняга из 90-х», — вспомнил Саша. Ребята зажигали: Скиф танцевал вплотную к Алине, вскользь касаясь ее тела руками. Алина, почувствовав жаркое дыхание лунной демоницы Воглеи, прижималась к Скифу грудью и бедрами. Саша заметил — ресницы девушки были опущены, веки прикрыты, она откровенно кайфовала. Болезненный укол ревности пронзил Сашу, точно как в тот злополучный час, когда он наткнулся на злосчастный порноролик. Пьяная удаль ударила в голову. Алина — его девушка или нет? Сначала Саша решил разобраться со Скифом, но взглянув в распутные глаза подруги, передумал. Он подошел к танцующим и, грубо оттолкнув Алину, прервал эротический танец.