Мы все теперь стараемся еще больше работать. Но как только наступает минута отдыха, начинаем говорить о Леваневском, нервничаем (а это на льдине не совсем полезно!). Пусть лучше не будет у нас ни одной свободной минуты, но зато во время работы состояние братков не ухудшится.
Я разобрал хозяйственный склад. Перед пургой мы накрыли его перкалем, но, несмотря на это, в наши малицы, личные рюкзаки и меховые вещи набралось много снегу. Я все расчистил и разложил на льду, как в витрине магазина. Пользуясь появлением солнца, сушил вещи.
Потом приготовил обед и снова сварил кофе для Теодорыча. Он говорит, что кофе помогает ему бодрствовать.
Нас всех очень беспокоит положение самолета Леваневского.
У Петровича руки опухли от работы на лебедке. Мы, откровенно говоря, не ожидали, что лебедка будет настолько изнурять нас…
— Гидрологи, очевидно, и не представляют себе, — говорит Петя, — с каким трудом добываем мы каждую пробу воды или делаем промер глубины.
— Конечно, здесь все приходится делать вручную, — сказал я, — но самое неприятное заключается в том, что пробу воды приходится иногда брать дважды, чтобы быть уверенным в результате исследований…
— Когда вернусь в Москву, — шутит Ширшов, — то буду, должно быть, всегда ходить согнувшись: так часто мы сгибаем сейчас спину перед лебедкой, выкручивая трос…
Кренкель с этим не согласился.
— Пока мы доберемся до материка, — заявил он, — произойдет полное выпрямление спин, и мы даже забудем, что были такие трудные дни.
— Этого не забыть, — возразил Ширшов.
Потом он помолчал и почему-то вспомнил:
— Жаль, что мы не взяли с собой футбольного мяча. Может быть, нам удалось бы урвать время для спортивных занятий.
Женя рассмеялся:
— Представляю себе Дмитрича в роли вратаря… Нам пришлось бы специально заказать меховые трусики, а для пополнения команд пригласить медведей…
Мы вынуждены были прекратить наши спортивные разговоры, так как Кренкель настроился на станцию имени Коминтерна.
Только что «Последние известия по радио» сообщили, что на розыски самолета Леваневского вылетают Герои Советского Союза Водопьянов, Молоков и Алексеев, участвовавшие в воздушной экспедиции на Северный полюс.
Надвигается туман. Очевидно, пойдет снег.
15 августа
Живем в напряженном состоянии. Теодорыч круглые сутки сидит и слушает: не мелькнет ли в эфире «голос» самолета Леваневского. Но в то же время у нас не прекращаются и научные наблюдения, для проведения которых нас сюда, на льдину, и послали.
14 августа наши координаты были 87 градусов 14 минут широты и 0 градусов долготы, а сегодня — 87 градусов 10 минут широты и 0 градусов 03 минуты долготы. Таким образом, при безветрии мы все же прошли за сутки около четырех миль. Окончательно выяснено (я думаю, что это большой вклад в науку), что дрейф зависит не только от ветра.
Надев лыжи и взяв бинокль, я ходил к трещине, чтобы проверить, в каком состоянии находится клипер-бот, Наши озера покрылись тонкой коркой льда.
Вернулся в лагерь и помогал Петровичу вытаскивать вертушку. Он с утра занят вертушечными наблюдениями, сделал уже две серии. Опустили груз на дно, и я ушел варить обед. Хотя уже кончилась моя очередь и Теодо-рычу надо принять от меня поварские обязанности, я продолжаю готовить обеды, так как Кренкель все время занят на радиостанции.
Пришел Петр Петрович и сообщил:
— Глубина прочная — четыре тысячи триста пятьдесят четыре метра.
Теодорыч принял для меня радиограмму: из Москвы запрашивают о состоянии нашего аэродрома. Мы пошли на лыжах осматривать все лучшие части льдины, исходили в разных направлениях несколько километров. Результаты далеко не утешительные: много бугров, торосов, луж.
Поздно вечером составили ответ: «Поверхность старой площадки испорчена. Но в пятидневный срок мы можем приготовить в разных направлениях аэродромы длиной в пятьсот и семьсот метров. С замерзанием луж размеры увеличатся. Покров крепкий, рекомендуем посадку на колесах. Просим привезти десять ампул нормальной воды для анализов, химически чистого гипосульфита пятьсот граммов, керосиновые фитильные печки, три лампы в тридцать линий, фрукты, овощи и «Океанографию» Шокальского».
Потом мы пошли к гидрологической лебедке вытаскивать груз со дна океана. Работали непрерывно до часу ночи. Проголодались. Я приготовил чай, и все вчетвером собрались в жилой палатке.
Лебедка за три часа непрерывного труда изнуряет, крутить ее довольно тяжело. Но мы уже не думаем о трудностях, так как все втянулись, а это самое главное дело. Мы находимся здесь для того, чтобы обогатить науку новыми наблюдениями, а поэтому ни с какими трудностями не считаемся.