С другой стороны, документы, содержащие самую сомнительную информацию — будь то примитивно мистифицированные воспоминания, самые фантастические слухи или грубо фальсифицированные материалы передовиц официальной прессы — могут оказаться чрезвычайно ценным источником по изучению культурных кодов, системы представлений и ценностей «маленького человека». Расшифровка этой закодированной информации возможна с помощью метода, известного в этнологии как «плотное описание», которое, в отличии от «разреженного описания» — сбора отдельных данных, — обращает внимание не только на социальные действия людей, но и на скрывающиеся за их поступками культурные формы.[64]
Как свидетельствует опыт, наиболее надежным и информативным источником для изучения истории повседневности обозначенного периода являются конфиденциальные документы, посвященные настроениям и условия жизни населения. Такого рода информация была жизненно важна для укрепления позиций любого режима. Она отложилась в фондах государственных учреждений местных органов Временного правительства, большевистских и антибольшевистских властей. Наиболее основательную систему сбора и обработки таких сведений удалось создать чрезвычайным органам советской системы — ВЧК-ГПУ, особенно со времени организации местных аппаратов государственных информационных троек от губернского до волостного уровня (1921 г.), аккумулировавших данные обязательных 1-2-недельных сводок различных инстанций, вплоть до сельсоветов. Об информативной насыщенности этих источников свидетельствует повышенный интерес к ним со стороны историков, отражением которого стал ряд документальных публикаций.[65] Составленные по единым и тщательно разработанным программам, относительно свободные — благодаря строгим инструкциям центра на этот счет — от умозрительных заключений и оценок, они позволяют достаточно полно реконструировать будни городского и сельского населения.[66] Вследствие пирамидальной системы построения информационных сводок необозримый материал отложился в областных государственных и бывших партийных архивах (в фондах административных и партийных органов различных уровней), и публикуемые материалы сверхсекретных центральных архивохранилищ, в том числе ФСБ РФ, ставшие доступными исследователям в последние годы, представляют собой лишь верхушку айсберга и не воспринимаются провинциальными историками как сенсация.
Местные информационные бюллетени и сводки значительно подробнее центральных, составленных в телеграфно лаконичном стиле для высшего руководства страны тиражом 5-40 экземпляров. Материалы губернских сводок достаточно добротны, о чем свидетельствуют чрезвычайно редкие случаи недовольства партийных губкомов их содержанием, точнее — преимущественно оценкой ситуации. Так, секретарь Челябинского губкома РКП(б) обратился в ноябре 1922 г. в информтройку губернского отдела ГПУ со следующим посланием:
«Обращаю Ваше внимание на сгущение красок и, местами, искажение фактов, замеченное в обзоре-бюллетени Госинфтройки за октябрь месяц 1922 года.
1) "Компартия за последнее время совершенно оторвалась от рабочих масс и т.д. ..." — это противоречит первому абзацу в "общем состоянии партийной организации" (стр. 20) и, заключая в себе долю истины, является несомненным сгущением красок.
2) В рабочих массах "отсутствие интереса к вопросам нового строительства, недоверие слабых к рабоче-крестьянской власти" — первая часть явно преувеличена, вторая абсолютно неверна.
3)"Экскурсия (агентов Челябкопей в Сибирь на заготовку) еще не отправлена, а рабочие сидят без денег и без мяса" — неправда.
4) "Вопрос о безработных на обсуждение соответствующих органов не выставляется" — также не верно.
По ряду сведений запрашиваю, навожу справки.
Секретарь Челяб. Губкома Лисовский 22-XI-22» [67]
Таким образом, материалы чрезвычайных политических органов советской власти составляют своеобразный стержень источниковой базы исследования за период с лета 1919 до конца 1922 г. Кроме того, к работе привлечены — отчасти в качестве вспомогательных, в большей степени как самостоятельные — архивные материалы комитетов РКП(б) (в первую очередь — партийных чисток), военной цензуры, административных органов и общественных организаций различных режимов, статистических бюро, служб здравоохранения, народного образования, рабоче-крестьянской инспекции правопорядка, комитетов помощи голодающим и ликвидации последствий голода 1921-1922 гг, опубликованные и неопубликованные воспоминания. Частично эти материалы дополняются газетными публикациями, некоторые из которых уникальны и имеют самостоятельное значение (репортажи с мест, фельетоны, письма и жалобы читателей, фольклор).
64
Автор термина «плотное описание», американский этнолог К. Гирц, так определил смысл своего подхода: «Понятие "культура", за которое я выступаю..., в большей степени семиотическое. Как и Макс Вебер, я полагаю, что человек является существом, которое опутано изготовленной им самим сетью, причем я рассматриваю культуру как такую сеть. Ее изучение поэтому — не экспериментальная наука, которая отыскивает законы, а интерпретирующая, которая ищет значения. Для меня важны объяснения, толкования общественных форм выражения, которые сначала кажутся загадочными» (Geerz С. The Interpretation of Cultures. Selected Essayes. New York, 1973. P. 5).
65
См., напр.: ВЧК—ОГПУ о политических настроениях северного крестьянства. 1921-1927 годы: по материалам информационных сводок ВЧК—ОГПУ. Сыктывкар, 1995; Неизвестная Карелия: документы спецорганов о жизни республики. 1921-1940 гг. Петрозаводск, 1997; Продовольственная безопасность Урала в XX веке.... Т. 1: 1900-1928. С. 304, 337, 344-354, 355-363, 377-387; особенно интересен грандиозный российско-французский проект документального издания: Советская деревня глазами ВЧК—ГПУ—НКВД. 1918-1939: документы и материалы. В 4-х т. Т. 1. 1918-1922 гг. М., 1998.
66
Об информационных материалах ВЧК—ГПУ 1918-1922 гг. см.: Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД... Т. 1. С. 23-58.