А когда за кварталами новых домов открылось перед ним Запрудье, тесно застроенное полувековой давности деревянными домиками, Петр невольно повернулся назад. Уходить с правильных асфальтированных проспектов, от огромных зданий туда, где веяло дряхлостью, не хотелось. На душе у него было тепло, тепло.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Удача с направляющей спиралью привлекла внимание к Петру. Люди говорили об оригинальности и простоте этого устройства, и Петр нередко читал уважение в глазах говорящего с ним станового.
Его избрали делегатом на областную профсоюзную конференцию, а технический кабинет завода прислал извещение о зачислении Орлика в штат лекторов-техпропагандистов.
Хорошо к Петру относился и Груздев. Каждый раз, встречаясь, он по-приятельски хлопал его по плечу, приговаривая:
— Мой рационализатор. Моя правая рука в технике.
Как-то в субботу Ната пригласила Петра к Груздеву. В кабинете все уже собрались. Груздев вышагивал около стола и энергично отсчитывал на пальцах левой руки:
— Картошки — ведра три… Хлеба — буханок десять… Святой воды…
Увидев вошедшего Петра, он остановился и, расплываясь в доброй отеческой улыбке, показал ему на стул:
— Садись, Кузьмич… Мы тут, понимаешь, дельце одно затеваем. Давай с нами за компанию. Народ свой…
Андрей, Ермохин и какой-то не знакомый Петру парень со спокойными карими глазами ожидающе смотрели на Петра.
— Это Антошка, шофер из заводского гаража, — представил парня Груздев.
Антошка доверительно улыбнулся.
— Так вот, Кузьмич, что… Прокатить вас всех хочу в подшефный колхоз. Дело одно там мы заканчиваем — электрификацию жилья. Ну, а заодно с делом — и отдохнем. Позагораем и покупаемся…
Петр согласился.
— Вот, — довольный покладистостью Петра крякнул Груздев, — в таком случае на тебя будет возложено, выражаясь канцелярски, ряд деловых поручений.
…И вот уже часа четыре прошло, как нагруженная шефскими подарками трехтонка тронулась в дальний рейс.
Темное, беззвездное небо. Сосны, таинственные и неподвижные, не поют своей грустной задушевной песни, спят. «Пилип-пилип, пить-пить», — тоненько скрипят шарниры левого борта. «Туп-туп-туп», — бьют в ответ им доски борта. И снова тишь, и снова бескрайний лес.
Слипаются веки. А в голове не спеша плывут приятные мысли: «Едем… Ночь. Костер… Уха. А завтра снова солнце…».
— Уф-фу, — зевая бормочет Петр, плотнее кутаясь в плащ. — Спа-ать… хочется.
— Вот чудо: спать, — смеется Андрей. — Чуешь, воздух какой — душа радуется.
Петр не хочет завязывать разговор, он свертывается под своим плащом и делает вид, что засыпает.
— Эх, соня, — разочарованно бубнит Андрей и прячет лицо в теплую податливую охапку травы, напоенную дурманящим запахом увядших луговых цветов.
«Пить-пить-пить», — нежно выводят шарниры и, вторя им, глухо выстукивает борт: «туп-туп-туп».
Гаснут одна за другой звезды, светлеет небо. Антон высовывается из кабины, выискивает глазами подходящее место. Машину ведет тихо, еще тише, еще… и у небольшого леска останавливается.
Груздев вздрогнул, открыл глаза:
— Что, приехали?
— Устал, — коротко ответил Антон и, выскочив из кабины, прямо у дороги, расстелил куртку.
Яков Яковлевич тоже выбрался из кабины, посмотрел на разгоравшуюся зарю, на лесок, близ которого они встали, крякнул.
— Коли так, надо завтрак сооружать.
— Дело, — поддержал его неспавший Андрей и полез в мешки за провизией.
— Ого-го, — ржал он, швыряя брезент на землю.
— Слезай, — подойдя к кузову, вдруг скомандовал Яков Яковлевич.
— А что? — удивился Андрей.
— Снова, как цыган, всухомятку накормить хочешь. Слезай, говорю. А впрочем, ладно, — махнул рукой Груздев, когда Андрей уже было занес ногу над бортом, — сиди.
— Картошку чисть… вот ножичек… — пошарил в кармане. — Я за водой сбегаю. Подай-ка ведерко.
Андрей принялся за картошку.
«Черт толстый, командует, будто на работе», — разозлился он и со злости растолкал Петра с Ермохиным:
— Будет вам дрыхать, валежник натаскать надо…
Груздев не заставил себя долго ждать, он вернулся скоро, поставил ведро с водой, довольно сказал:
— Давай-ка я тебе помогу, — и пыхтя, полез в кузов. С видом опытной хозяйки поскреб ножом по камню, предусмотрительно прихваченному на дорогу, потрогал осторожно лезвие пальцем и потянулся к мешку.