Однажды пришлось ему вести разговор с рябым вальцовщиком, парнем бесцеремонным и, видимо, щеголяющим бесстрашием перед начальством. Дело было в обеденный перерыв. Выйдя из столовой, прокатчики, как обычно, уселись тесной группкой у нагревательной печи и, щурясь на яркие отблески пламени, пробивающегося сквозь щели заслонок, покуривали, переговаривались Зимин проходил мимо, и рябой вальцовщик окликнул его. Зимин подошел. Присел рядом с вальцовщиком, тоже закурил.
— Я, товарищ секретарь, вот чего недокумекиваю, — нарочно дурашливым тоном начал рябой вальцовщик, и по этому тону Зимин понял, что разговор предстоит не без каверз. — Не понимаю я, — продолжал вальцовщик, — одного. В газетах сейчас пишут о больших гидростанциях, о турбинах в 150 тысяч киловатт, о тепловозах, о будущих станках. И пишут, что их создают значит, чертежи то есть, конструкторские бюро. Так?
Зимин подтвердил и качнул головой.
— А вот у нас, на заводе тоже ведь есть конструкторское бюро. Да, говорят, что-то человек до ста там работает.
Зимин снова подтвердил кивком головы.
— А вот что-то не только что тепловоза, а доброй тачки они до сих пор не сконструировали. Промеж нас их зовут не специальным конструкторским бюро, а союзом конструкторов-бездельников. Как вы вот на это смотрите?
Вальцовщики, перемигиваясь, теснее сгрудились около Зимина.
— Вы, конечно, правы, — не задумываясь, ответил Зимин, и почувствовал, что его ответ произвел именно то впечатление, которого он ожидал. По лицам становых промелькнуло разочарование. Было ясно, что они не поверили.
А Зимин, окинув рябого вальцовщика хитрым взглядом, продолжал:
— Конечно, вот уже год, как эта сотня инженеров сидит, чертит что-то, массу бумаги переводит, деньги немалые получает, а прок какой? Даже тачки не сконструировали.
Это был явный подвох. Дурашливость с лица рябого исчезла.
— И даже хуже, скажу вам, те механизмы, которые сконструированы и выполнены в металле, почти все пошли на копер.
— Ну и как вы их за это, по головке гладите? — не выдержал рябой.
— А вы как думаете?
— Пожалуй, нет.
— Вы правы. А теперь позвольте вам вопрос. Когда после революции у рабочего класса не было своих ученых, кто вел и исполнял все сложные обязанности на их постах? Неграмотные порой, или грамотные, но неопытные рабочие, крестьяне, солдаты. И, конечно же, на первых порах технических ошибок они делали массу. Технических, подчеркиваю, а не политических. В политическом отношении это были надежнейшие люди. А уменье разбираться в технической стороне дела скоро к ним пришло.
А кто тогда над ними хихикал злорадно, предсказывая провал? Враги рабочего класса. Ну, — Зимин лукаво сощурился, — а иногда и не особенно серьезные люди.
Вальцовщик беспокойно повел покатыми плечами.
— Так, примерно, и сейчас. За конструкторские доски сели, если это понадобилось рабочему классу, сразу десятки тысяч человек, в основном молодежь. Большинство из них еще даже не инженеры и не техники. Подавляющая часть этих молодых людей учится в вечерних институтах и техникумах. И, естественно, что и конструкторская работа для них первое время — учеба. Но, как я уже сказал, техническая сторона дела решится быстро. Поднаберутся ребята практики, и пойдет работа. А политический курс, безусловно, верный. Через год-два у нас на заводе, как и на других предприятиях, будет добрая сотня опытных конструкторов, которым будут по плечу любые вопросы механизации производства.
Рябой гмыкнул, докурил папироску и обратился к румяному белокурому парню:
— Пойдем, Ванюшка, к стану.
Позже Зимин наблюдал, как его окружили становые, и то, чего не досказал он, досказывали, видимо, они. И досказывали веско.
— Хороший народ, — показывал глазами на становых Зимин, обращаясь к стоявшему рядом с ним парторгу цеха Приходько.
— Не всегда, — не согласился тот. — Рубля в получку не досчитают — такой шум поднимут, хоть уши затыкай.
— А они, как думаешь, за красивые глазки работают?
— Так ведь можно и покультурнее.
— А вот за это, голубь, с тебя первый спрос. Плохо воспитываешь свой народ. Хотя по твоим отчетам в партком у тебя с этим вопросом дела обстоят блестяще.
— Так речь же идет о собраниях…
— На которые никто не ходит, — оборвал его Зимин. — Ну, а как думаешь: и сегодня половина придет?