— Трофимыч-то? — воскликнул Шурыгин. — М-да… если одним словом сказать, то человек он старый, имеется в виду не возраст, а некоторые склонности…
— Тогда держать его в руках надо покрепче, не нежничать, — наставлял Зимин. — Заслужит — вздуйте по-свойски, чтоб до пота пробрало.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Возле чаши светлого пруда, словно стадо доисторических чудовищ у водопоя, сгрудились горы. Густой гривой дыбится на их спинах хвойный лес. Тяжелые каменные лбы скал, склоненные к самым водам. А вокруг, во все стороны за линию горизонта, раскинулись густые леса. Ровным, синеющим вдали ковром устлали они землю. Только под осень примечает глаз перемену в окраске — багрянец погибающей листвы точно пожаром охватывает березовые рощицы, тут и там вкрапленные в темное хвойное море.
На склонах гор вечером, когда смолкают дневные шумы и на лесной край спускаются сумерки, вспыхивают веселые глаза электрических лампочек. Ровными ступенями, одна на другую, восходят они от подножья почти к самым вершинам гор — это жилые кварталы города. А на самом ровном месте, в долине вытекающей из пруда речонки, в это время свет отдельных ламп сливается в большое зарево. Там — завод.
Когда смотришь на город сверху, невольно вспоминается поговорка: «Все дороги ведут в Рим». Здесь все дороги ведут к заводу. Город рос от завода. Дом за домом уходили улицы от его территории в лес. И теперь, если пойти с любой стороны города вдоль по улице, обязательно выйдешь к сердцу города, к заводу. С ним, с его горячей жизнью, связано все в городе. Завод — лицо города. В его цехах люди находят свое место в жизни. В труде проявляются их сильные качества. Отсюда растекается по бесконечным улочкам слава о ловких и смелых. Завод — это передний край жизни…
Лидочка стояла у фонтана безлюдного, опустевшего сквера. Тополя начали облетать. Сквозь непривычно голые кроны их просвечивало потемневшее, печальное небо. Прежде чистые аллеи усыпаны желтыми листьями, грустно шуршащими под ногами редких прохожих.
«Как тяжко мне… Как мне… тяжко!» — вздыхает Лидочка.
Эта короткая любовь тайком: никаких веселых и шумных вечеров, ни театра, ни даже кино, всегда крадучись, в темноте — без подруг, без смеха… Но вот и они, эти встречи, становятся холодными. Борис бежит ее…
Лидочка горько прикусывает губу:
— Любовь… Зачем же он говорил?.. Любовь ли? — грустно качает головой Лидочка.
Прошумел налетевший ветер, стих. Потревоженные тополя стали обильно сбрасывать с себя листья, и тихий, мерный шорох их полнил тишину.
Борис появился не с той стороны, откуда приходил обычно. Осторожно тронул ее руку.
— Ждешь?..
— Жду… Только зачем? — Она повернулась к нему, близко-близко посмотрела в его глаза; спросила с болью: — Зачем?
— Ну, как зачем? — неопределенно развел руками Борис.
— Обманом опять ушел?
— Да.
— А завтра как?
Он ничего не ответил. Поднял голову. Кто-то шел не спеша по аллее, совсем недалеко от них. Борис глубже натянул кепку, поднял воротник.
— Боишься? — укоризненно спросила Лидочка.
Борис промолчал. Долго стояли, не обмениваясь ни словом. Лидочке почему-то становилось легче. Все выясняется… Кое в чем она сомневалась, приписывая себе излишнюю подозрительность. Теперь эти сомнения можно отбросить. Теперь остается в жизни только горечь. Что же, жить нужно!.. С горечью одной, но жить. Только жизнь уже будет иной. Как-то сразу исчезла вчерашняя, жадная до жизни, глупая девчонка, без сожаления отхлестанная жизнью по обеим щекам. Исчез и стыд, который часто жег щеки. Взамен родилось что-то холодное и спокойное. Какая-то завеса спала с глаз, все, уже пережитое, выглядит по-иному.
— Что ж, видимо, на этом нам нужно кончать!
— О чем ты, Лидочка, — укоризненно пробормотал Борис, — что сегодня с тобой?
— Со мной?.. Ничего… Со мной ничего, — медленно покачала головой Лидочка и вдруг заволновалась, зашептала возбужденно сквозь слезы:
— Разве ты сам не видишь?.. Зачем же слова?.. Такие… — Не договорив, вытянула из кармана платок, уткнула в него нос и сквозь подступившие рыдания выдавила: — Не жить ведь нам вместе?
— Лидочка!..
Привычным движением он схватил ее плечи, привлек к себе. Так же привычно она уткнула голову под его подбородок, всхлипнула несколько раз, затихла.
— Ты где сегодня весь день был? — не поднимая головы, мирно спросила она.
— Где?.. — так же тихо ответил он. — В дирекции…