========== 1 ==========
Белый туман, и ничего, кроме белого тумана.
Она движется, но не идёт, скорее, плывёт в пространстве. Лёгкий ветерок приятно обдувает её лицо, пока не усиливается, пока не холодеет. Метель раздувает её волосы, морозит кожу, но снега нет.
Белый туман, и ничего, кроме белого тумана.
Её тело будто принимает сидячее положение, но под ней нет ни стула, ни хоть какого-нибудь сидения.Она как будто сидит в машине и смотрит в боковое окно — туман «снаружи» плывёт слишком быстро.
Белый туман, и ничего, кроме белого тумана.
Ей видятся три фигуры рядом. Силуэты их размыты, смазаны и то и дело исчезают за слоями тумана, но она почему-то определяет в них родителей и брата. Силуэты раскрывают рты, оглядываются друг на друга, но от них не исходит ни единого звука.
Она чувствует, как сама открывает рот и что-то говорит, но не слышит ничего. Лица у силуэтов сильно расплываются в области рта, словно те улыбаются ей в ответ.
Она и сама улыбается им в ответ. Улыбается.
А потом всё меркнет в кромешной тьме. Раздался единодушный крик.
А затем снова… белый туман, и ничего, кроме белого тумана.
— Джессика… Джессика, проснись, милая…
Где-то рядом и одновременно будто далеко звучит голос, но чей он, определить не удаётся.
— Джессика…
Девушка обильно вздрагивает всем телом и открывает глаза.
Над ней белый потолок из панелей, на фоне шум и шуршание халатов и вжикание шприцов. На ней лишь лёгкая больничная ночнушка, которая колется во всех местах. Лежит она на удивительно мягком матрасе под тёплым одеялом. Через кристально отмытые окна, потрепанные жалюзи, из-за туч еле-еле пробивается солнечный свет.
Джессика пробует повернуть голову в противоположную от окна сторону и тут же сталкивается с существенной проблемой: голова ужасно гудит и болит, она вся как будто накалена до предела, её полностью плотно и туго обтягивает повязка, не дающая возможности крутить шеей. Травма головы или нечто похожее.
— Не шевелись, доктор сейчас подойдёт.
В голове стоит туман. Совершенно не помня причины, по которой она оказалась на больничной койке, Джессика заставляет себя вспомнить владельца голоса, что вырвал её из ужасного сна.
Владелец голоса…мужчина. Заботливый тон. С британским акцентом.
Собрав весь свой жалкий остаток сил, усилием воли девушка поворачивает голову в сторону коридора, туда, откуда раздаётся этот близкий-далёкий голос.
— Я же сказал. Не шевелись, Джессика, — она видит пальцы, а потом и всю кисть, которая медленно отодвигает в сторону штору, разделяющую койки пациентов во всех палатах общей терапии. — Ты никогда меня не слушаешься.
Джессика выдыхает весь воздух разом, отчего тут же начинает задыхаться. В глазах темнеет, жизнь снова покидает её тело.
Но прежде чем полностью провалиться в темноту, мисс Джонс успевает увидеть подбегающего к ней врача с испуганным выражением лица, с маленькой бутылочкой со странного цвета жидкостью внутри и стаканом воды. Увидеть, как медик теснит другого мужчину, вставшего совсем близко к постели больной.
На мужчине дорогой костюм сиреневого цвета и довольная улыбка на губах.
========== 2 ==========
— Я, конечно, многого ожидал, но не думал, что ты и вправду потеряешь сознание, только увидев меня! — произнёс весёлый голос где-то совсем рядом.
Джессика проснулась. Снова белый потолок над головой и белый шум на фоне. И снова головная боль. И снова Килгрейв.
Да, это был он. Теперь Джессика была полностью уверена. Она ещё плохо соображала: перед глазами всё расплывалось, тело охватила невероятная слабость, вероятно, ей ввели дополнительную дозу лекарств. Но своим ощущениям по поводу её посетителя девушка полностью верила.
Сознание покрыто было белым туманом из сна, но этот костюм, совершенно очевидно, от какого-нибудь кутюрье, это самодовольное лицо и этот запах дорогущих, крепких как виски духов с древесным ароматом — всё это ни с чем не спутаешь. Воспоминаний о событиях, ставших причиной её полуовощного состояния до сих пор не появилось, но это было и не важно. Важно было разобраться с другой, куда более опасной угрозой для её жизни и жизни всех людей на чёртовой Земле.
— Что ты здесь делаешь? — задать даже один вопрос отнимает у Джессики много сил и времени, потому только произнеся его, она судорожно глотает воздух и пропускает начало ответа Килгрейва.
— …Но самая главная причина — это ты, разумеется. Как же иначе, — довольным тоном говорит мужчина, который, как обнаружила Джессика, ещё немного придя в себя, расположился на диванчике под окном, справа от её койки, закинув ногу на ногу.
— Позлорадствовать явился? — предположила девушка, мысленно собираясь как можно быстрее разгадать его новый преступный замысел. Противостоять ему физически она пока не могла.
— Ну почему сразу позлорадствовать?! — половина его слов снова глохнет и теряется. — Ты такая несправедливая, Джессика. Давай спишем твою грубость на болезнь? М? Я лишь хочу сказать, что рад видеть тебя живой, хоть и не здоровой. Знала бы ты, как я переживал!
Джессика подавила в себе желание скривиться от услышанного, потому что знала: любое напряжение мышц на лице — новый приступ головной боли. Анализировать происходящее и речи Килгрейва и без того было трудно.
— Как ты здесь?..
— Оказался? — договорил мужчина. — Вызвал такси, прошёл через парадный вход и…- Джессика слегка двинула головой в сторону, тут же почувствовав, как толстенная повязка на ее голове немного съехала в сторону. — Или ты о том, как я прошёл через твою несокрушимую команду недодрузей-защитников без масок? Никак, милая. Я с ними просто не пересекался. Ну, а про медперсонал, я думаю, ты и сама догадалась.
Джессика глубоко вдохнула и выдохнула. Туман чуть рассеялся, головная боль как будто только усилилась, но Джессика, стоически игнорируя её, смогла получше рассмотреть своего посетителя.
Килгрейв явно подготовился к встрече: аккуратно выбритое лицо, волосы уложены, кажется, на другую сторону, рубашка и галстук, одинаково чёрные, выгодно выделяют сиреневый пиджак. У брюк цвет чуть более тёмный, ремень такой же как и галстук, только серебряная пряжка обозначает его на общем фоне. На концах бесконечных ног туфли из змеиной кожи. Впрочем, весь его внешний вид по-прежнему вызывает у Джессики желание проблеваться.
Что более важно: британец выглядит совершенно здоровым. Словно насмехаясь над ней, израненной и измученной, с травмой головы, он явился сюда, весь такой пышущий благополучием и жизнью.
Джессика сдержала порыв ненависти и гнева, который, тем не менее вполне мог заставить её тело встать на ноги, и вместо этого спросила: