Соня улыбнулась и спросила, глядя перед собой на дорогу, покрытую уже подтаявшим снегом:
– А я сейчас правильно услышала, что ты говорил о наших детях? Или это так, для красного словца?
Шанин усмехнулся и глянул на свою прекрасную пассажирку:
– Нас Алиса натаскивает по медицине и анатомии с помощью всяких стихов, поговорок и прочего. Так вот, моя хорошая, я когда рядом с тобой, то моё состояние можно охарактеризовать как гиперфункцию щитовидки – сердце бьётся, нос трясётся, глаза выскочить хотят. А руки едва контролируются остатками мозга.
Он остановил машину и повернулся к Соне, внимательно глядя ей в лицо. Эти глаза, синие как весеннее небо, ресницы, пухлые губы, волосы цвета шоколада! Богдан резко отстегнул ремень безопасности и потянулся к Соне. Она создана для него, умница и красавица. Соня будто угадала его крамольные мысли и потянулась к молодому человеку, заведя руку между ними, щёлкнув замком удерживающего её страховочного механизма.
– Сонь, если твой отец узнает, он меня убьёт, – шептал Богдан, удерживая в ладонях раскрасневшееся лицо любимой и целуя щёки, губы, прикрытые глаза. Потом отстранился на мгновение и крепко обнял Соню, сладко целуя желанную девушку. Она подняла руки и зарылась ноготками в волосы у него на затылке. Богдан тихо застонал и, оторвавшись от девичьих губ, начал покрывать короткими поцелуями шею. – Сонь, что ты со мной делаешь? Сонь, нам надо остановиться, если мы не хотим устроить театральное действо прямо на глазах у изумлённых прохожих.
Соня хихикнула и уткнулась носом ему в грудь. Затем подняла голову и еле слышно прошептала:
– Поехали к тебе? Так или иначе папа всё равно тебя убьёт, так хоть будет за что, – с застенчивой улыбкой закончила она.
Шанин убрал выбившийся из косы локон и уверенно ответил:
– Я готов на всё, на всё ради тебя, Соня. Я люблю тебя, девочка. Я думал, что сойду с ума, когда понял, что тебе угрожает опасность. Сонь, я так тогда испугался, ты себе представить не можешь, и понял, что если с тобой что-то случится, я не переживу. Ты слышишь меня, Соня? Я люблю тебя. И наверное всегда любил. Поехали?
Соня молча кивнула, на миг прижалась к нему и тихо прошептала ему на ухо:
– Я тоже, тоже люблю тебя. И тоже готова на всё. Лишь бы рядом...
Соня сидела вполоборота и с обожанием смотрела на гордый профиль Шанина. Она немного повернула голову и увидела позади их машины чёрный автомобиль. Вспомнив безобразную сцену у себя на работе больше недели назад, Соня спряталась за сиденьем и испуганно обратилась к Богдану:
– Богданчик, за нами едет какая-то страшная машина.
Молодой человек внимательно посмотрел в зеркало и прищурился, а затем громко рассмеялся.
– Боже, Сонькин, мы же с тобой совершенно забыли о людях Лиса и Сперанского! Вот будет о чём парням поговорить! Как их «подопечные», забыв об осторожности и наплевав на всё, целовались в машине, не обращая внимания на окружающих прохожих. Хотя... пусть завидуют, что самая лучшая девушка на свете целует меня, а не кого-то другого.
Соня довольно хмыкнула и гордо вздёрнула подбородок вверх. Лучшая... Да, лучшая. И пусть все обзавидуются. Вот так!
Глава 13
Матвей грохнул дверью и молча вышел из дома Платовых. Он быстро шёл по тропинке и вспоминал слова Лиды. «Пойми, Матвей, я тоже имею право на свою жизнь. Я благодарна тебе за то, что ты волнуешься и заботишься обо мне, но я хочу жить! Жить. Любить. Быть любимой. В конце концов, я хочу узнать хоть что-то об этой самой любви. А ты меня пасёшь денно и нощно. Как собака на сене. Не надо больше следить за мной, меня встретят и привезут домой».
Вот так. Встретят и привезут. Не было печали, опять этот квакалер Валера объявился. И не сидится ему в своих столицах, только Лидку с толку сбивает. Хотя и её можно понять – парень молодой, красивый, при деньгах, мотается сюда, бензина и времени не жалея. Этот Валера, бизнесмен хренов, может многое ей предложить! Только счастья на Лидочкином лице Матвей не заметил. Когда женщина в правильных руках, она всегда спокойна, счастлива, прекрасна и любима. Достаточно посмотреть на маму и её подруг.
Матвей остановился и оглянулся. Задумался, однако – прошерстил пешком почти половину пути на подстанцию. Он поднял голову и всмотрелся в уже по-весеннему голубое небо. Скоро солнце сядет и обрушится ещё по-зимнему тёмная ночь. Что же теперь делать? Матвей не мог отказаться от мысли, что он просто обязан помогать сестре и охранять её. И пустить это дело на самотёк, а тем более разрешить забирать Лидочку с работы и отвозить её в институт... Чтобы видеть эту довольную столичную рожу, да ещё, не дай бог, лицезреть, как он будет целовать Лидочку! Она тоже хороша, один раз он уже её предал, какого опять начинать всё сначала? Неужели ей самой не ясно, что они не пара?