Рабе стукнул кулаком по столу, но вздрогнул от этого лишь его сын, который изо всех сил сдерживался, чтобы не заплакать: Заткнись! Это, мать твою, мой дом! Тебе позволено многое, ментяра, но не всё!
Когтин понимающе кивнул: Но это случится лишь, если мы не предпримем никаких действий.
Перед тем, как убежать в свою комнату, волчонок протянул два плотных косяка отцу. Тот передал один — майору и, воспользовавшись лежащей на столе зажигалкой, оба они закурили.
Рабе по-старчески вздохнул, прикрыл глаза, наклонился всем своим грузным телом на стол и сказал: Послушай, ну давай я выделю тебе людей. В качестве охраны. Походишь, поспрашиваешь. Никто тебя не тронет. Я слово даю.
Когтин хитро сощурился, не менее хитро оскалился; затянулся и процедил дым сквозь зубы: Слово своё теперь себе в жопу засунь - это первое. Второе - я сделаю примерно так, как ты сказал, только приду сюда уже со взводом солдат. Ваши волчьи морды меня уже порядком затрахали, и я хочу положить этому конец. Поэтому: либо ты найдёшь Звероеда в течение двух дней… (майор задумчиво покачал головой) Либо случится то, о чём я сказал. Ты с ментами не шути. Я с тобой, пока, по-доброму. Услышал?
Рабе, наконец, разомкнул челюсти и нехотя произнес: Ага.
Когтин с косяком в зубах встал из-за стола, продолжая держать у морды два когтя, каждый из которых символизировал сутки — от рассвета до рассвета: Два дня. Методы меня не интересуют, цель оправдывает средства. Крайний срок – утро среды.
Глава 8
То, с какой опрометчивостью молодой лейтенант соглашался проиграть последние деньги с малознакомыми шулерами, наводило на мысль, что совершенно не осознавал своей игровой зависимости.
На самом деле лейтенант понимал её прекрасно. Но не разделял оптимистичного мнения о том, что осознать проблему – значит, наполовину решить её. В конце концов, они прекрасно осознавали, что по городу бродит бешеная мразь, поедающая молодых девушек. Однако это никак не приближало их к решению проблемы.
Мама-шавка всегда говорила ему и братьям - не играйте в карты. С раннего детства талдычила - не играйте в карты, иначе окажетесь в тюрьме, как ваш отец; не играйте, иначе проснётесь под забором, как ваш дядя, проигравший свой дом.
Отца молодой лейтенант видел несколько раз; тот был волком, разбойником-рецидивистом, проведшим в тюрьме большую часть жизни. Большой тёмно-серый волчара приходил раз в несколько лет, чтобы показать малым несколько карточных приёмов - чёрт, ловко же его старик обращался с картами!
Щенком он наблюдал за ним и мечтал когда-нибудь так же научиться вертеть картами меж когтей. Все эти фокусы завораживали маленького Шарикова.
Затем — после очередной отсидки — к фокусам прибавились первые правила классического покера, которые отец терпеливо объяснял ему на протяжении нескольких ночей, прежде чем Шариков стал составлять ему конкуренцию в игре.
Двое его братьев к тому моменту уже сидели в тюрьме, решив продолжить фамильное дело; чёрта с два они отправились туда не по собственной воле, уснув тогда в угнанной шестёрке; кому нужна была эта шестёрка и о чём братья думали, взламывая ту колымагу – Шариков в толк так и не взял.
Он считал, что если уж и отправляться в тюрьму – то за что-то более весомое. Или не отправляться вовсе.
Затем — после школы — единственный свободный мужчина Шариковых поступил в полицейский институт, стал позором семьи и больше никогда не возвращался в отчий дом.
Сдав вступительные экзамены на высший балл, он попал на приём к генералу, который спросил: не считаешь ли ты нас за идиотов, раз скрыл факт своего волчьего происхождения при поступлении в институт?
Шариков не знал, что ответить.
Он всю жизнь пытался на*бать всех, скрывая волчью кровь в своих жилах. Потому что волкам дорога закрыта везде.
Вот и генерал сказал тогда, что будь Шариков волком на сто процентов – его выгнали бы взашей; но так как волком был лишь его отец – служи, сынок; и помни – у тебя теперь новая семья.
Луна смотрела на молодого лейтенанта из луж. Она же глядела на его сверху, пока он, пробираясь по уродливым дворам новостроек Клык-Квартала, держал путь в Квартал Любви.
Бордель — томное двухэтажное здание с вечно горящими окнами — располагался напротив злосчастного клуба «Милк».
На первом этаже располагался уютный бар, где каждый желающий вне зависимости от сословия мог пропустить по стакану спиртного или проиграть всё состояние своей покойной бабули с шулерами за игральным столом.
Безликая джазовая музыка играла тихо и не заглушала мыслей, а посему – после проигрыша крупной суммы денег на пьяную голову постояльцы могли спокойно поразмыслить о наиболее предпочтительном для них способе самоубийства.