На мои правила раздались одиночные фырканья. Я полагала, что ржать в голос всем мешает только серьезный вид Царева, который важно кивал на всю мою речь. Впрочем, я то как раз была не против, чтобы люди ржали. В конце концов, это был шуточный призыв.
Как-то раз на форуме один из участников написал большой пост про призывы. Он рассказал, что призывы делятся, грубо говоря, на два типа. Первый тип, это когда ты зовешь кого-то из этого мира. Тот же домовой относился к сущностям, живущим здесь, просто невидимым большинству людей. Обычно, когда вызываешь кого-то из этого мира, он не приходит. Это все равно, что если бы тебе вдруг позвонил дядя Вася из соседнего подъезда и сказал: “А приходи-ка ты ко мне, потому что у меня левая пятка зачесалась.” И ты такой: “Спасибо, конечно, дядь Вась, но посижу-ка я дома.” В общем, если не предложить ничего стоящего, никто к тебе и не пойдет.
Второй тип призыва был к потусторонним сущностям. Те же самые духи умерших. В таком призыве ты открываешь дверь из того мира в этот, но только для того, кого позовешь. Тут обычно тоже ничего не получается, потому что сложно правильно позвать по имени. Да и надо, чтобы карты совпали и нужный дух был рядом с тем местом, где ты его зовешь. И узнал, что ты зовешь именно его. Так что если вызываешь покойников, то лучше бы это делать с их вещами. А в идеале быть их родственником. В общем, сложно.
Единственное что, написал тогда автор поста, никогда не надо звать кого-то, кто не имеет имени. Не говорите “никто”, “безымянное”, даже шутливое “ноунейм”. Призывая кого-то без имени ты откроешь дверь для того, кто захочет сюда войти. И будет плохо. Прямо очень плохо.
Я не знаю, верила ли я в это все на самом деле, но из списка решила вызывать самое безобидное. Даже если сюда придет несчастный домовой, то максимум пошалит в доме. Дом не мой, терять нечего. Ну и разумеется я не собиралась звать безымянное. Да и вряд ли это могло прийти кому-то в голову, так что…
— А это не слишком, выбегать из дома? — шепотом спросила меня Рита, когда я села на место.
— Ну, тут нет сквозняков, — ответила я. — Так что вряд ли три свечи потухнут. Или… — я зловеще улыбнулась Рите и она передернула плечами.
В общем-то, я думаю, было бы стремновато, если в помещении вдруг разом потухнут три свечи.
— Так, давайте начнем, — поторопил всех Царев, снова принимая на себя роль аниматора. — По счету… три… два… один!
— Домовой, приди! — сказал нестройный хор голосов.
— Домовой, приди!
— Домовой, приди! — произнесли мы последний раз и наступила тишина.
Глава 4
Ничего не произошло. Свечи как горели, так и остались гореть.
— Не пришел! — фыркнул кто-то.
— Так, давайте тогда все хором “спасибо” и “уходи”, — напомнила я правила.
— Спасибо, домовой, теперь уходи, — произнесли все хором.
В хоре голосов мне слышалось легкое разочарование.
— Давайте еще кого-нибудь позовем, что ли, — начали поступать предложения.
— А кого?
— Пушкина!
— Пиковую даму!
— А что не пикового вальта?
— Давайте чьего-нибудь дедушку!
Но желающих сдавать своего дедушку для призыва не нашлось.
— Вень, вызови кого-нибудь! — начали упрашивать девчонки Царева.
Видимо, мои занудные речи второй раз слушать никому не хотелось. Я была только рада. Пусть вызывают кого хотят. Я стащила себе баночку газировки и теперь наслаждалась жизнью с чувством выполненного долга.
— Да кого же я призову? — озадачился Вениамин.
— Да хоть кого-нибудь!
— Да хоть никого! — заржал кто-то.
Веня пожал плечами.
— Ну пусть придет ник…
Он не успел договорить. У меня в руках была полупустая банка и я запустила ей в Веньку так, что она слетела ему в лоб прямо на середине фразы. Все произошло так быстро, что на какое-то время все замолчали. Венька вытращился на меня круглыми глазами. Газировка стекала по его белоснежной рубашке в викторианском стиле. Я ощущала на себе и другие взгляды. Это было… внезапно. Я не успела подумать. Не успела вообще ничего, среагировала машинально. Всего на мгновение, когда он начал говорить, я вдруг ощутила сильный страх. А потом…