Потому что как раз такая школа, в сочетании с выборочным высшим образованием, обеспечивает идущим в ногу со временем властным структурам пусть не абсолютный, но всё же достаточно плотный контроль за распространением среди членов общества навыков многофакторного теоретического анализа. Для этого лишь требуется накачать школьную программу массой, вообще говоря, научных, но крайне отвлечённых от повседневных задач данных. А когда выученные в школе сведения не подтверждают своей прикладной полезности ни с точки зрения обычной жизни, ни как ступень на пути к переднему краю научного поиска, то они с неизбежностью начинают восприниматься как мёртвый груз, балласт. И как таковой поистине в автоматическом режиме сбрасываются человеческой психикой в пучину забвения, так что уже через год-другой после окончания школы для многих выясняется, что доля загружавшегося в ней информационного балласта превышает три четверти. В связи с чем у очень значительной части подвергшихся такому образованию возникает стойкое ощущение общей бесполезности всякого рода заумных теоретизирований, и они становятся практически нечувствительны к агитации, построенной на сложных логических обоснованиях. Что полностью устраивает режимы, заинтересованные в нерассуждающем, а ещё лучше, полностью безрассудном повиновении себе возможно большей части своих подданных.
Те же, кто продолжает образование, как правило, усваивают более уважительное отношение к отвлечённым рассуждениям и абстрактным теориям и понимают, что если некоторое знание ничем не помогает в их занятиях, то это ещё не значит, что данное знание не может пригодиться для какого-то другого дела. Но, во-первых, и через высшее образование далеко не всем удаётся выйти на уровень, позволяющий самостоятельно разбираться в сложных социальных явлениях (а прежде всего эта проблематика и возможность несанкционированных находок в ней тревожит современных хозяев жизни). Во-вторых, поскольку в “развитых” странах качество образования тесно связано с его стоимостью, то более качественную подготовку получают прежде всего наследники более обеспеченных слоёв общества. Так что даже если урождённые буржуа на уровне теории приходят к пониманию стратегической тупиковости капитализма, то всё равно на практике свои силы, знания и опыт они гораздо чаще посвящают не ускорению, а максимальному затягиванию неизбежного заката “рыночной экономики”.
Наконец, тем, кто, помимо аналитических способностей, обнаруживает также недостаточное почтение к “священному праву” собственности и другим производным от капитала “вечным ценностям”, именно студенческая среда помогает максимально быстро и ярко проявить свои задатки. И опыт того же ХХ века и сколько-нибудь заметных его бунтарей показывает, что те из них, кому доводилось получать высшее образование, практически все уже на этой стадии попадали на заметку “компетентных органов”. После чего представители власти, не будучи в состоянии ограничить движение собственно мысли, получали возможность в широких пределах регулировать, а порой полностью пресекать практические шаги потенциальных оппозиционеров из наиболее образованной части общества. Что тоже сыграло и продолжает играть свою роль в формировании отмечавшегося выше и длящегося много более полувека серьёзного спада в уровне анализа социально-политических процессов и явлений.
Но общество, которое сумеет избавиться от внутреннего классового антагонизма, и в котором поддержание “стабильности” не будет требовать перевода в состояние управляемого скудоумия большинства своих членов, так вот такое общество по самому своему определению перестанет нуждаться и во всех вышеописанных приёмах и приёмчиках. А раз школа будет освобождена от задачи воспитать в основной массе своих выпускников пренебрежительное отвращение к теоретическому анализу и вообще “наукам”, то организаторам среднего образования естественно придётся решать, как лучше обойтись с доставшимся им наследием. Потому что от ситуации, когда значительная часть времени и сил преподавателей и обучаемых тратится на втискивание в головы последних массы абстрактно-академических, но при этом для обычной жизни вполне бесполезных сведений, можно уйти двумя путями:
1) просто выкинуть такого рода сведения из школьных программ (что на сегодняшний день означало бы их сокращение на две трети по меньшей мере);